Первые минуты тренировки Алексеева и Громов не разговаривали друг с другом. Обоим было неловко. На поздней тренировке не было тренера и хореографа, что не могло не радовать Громова. Он был уверен – от их опытных взглядов не укрылось бы это подозрительное безмолвие.
Они выполнили вращение в парной либеле, а после перешли в вертикальное вращение. Таня почти осталась в ласточке, положив руку на голень и согнув ногу. Громов, выпрямив спину, положил одну ладонь на талию партнерши, а вторую на внутреннюю поверхность её бедра. Так высоко, что у Алексеевой на секунду перехватило дыхание. Когда они оказались рядом после выполненного вращения, и их взгляды встретились, Евгений почувствовал, что нужно как-то начать разговор.
– Почему не пришла на ужин? – поинтересовался он.
– Не хотелось есть, – слукавила она. Есть как раз таки хотелось, а вот видеться с партнером – не очень.
– Тогда предлагаю перекусить после тренировки, – как можно более непринужденно произнес Громов и на мгновение ощутил себя стеснительным школьником, который не знал, как подобраться к понравившейся девочке. Это чувство ему не нравилось. Обычно в женском обществе он такого не испытывал. – Отказы не принимаются, – безапелляционно добавил, переборов это странное смущение.
– Я пришла! – внезапно обозначила своё присутствие Ксения и подошла к скамейке, начиная торопливо снимать чехлы с коньков.
– Зачем? – не понял Громов, указав ладонью в на незваную гостью.
– Я попросила Ксюшу помочь мне с работой над прыжками, – ответила Татьяна, поправляя рукава черной водолазки.
– Но я уже работаю с тобой над прыжками, – начал заводиться Евгений.
– Ну, ты мужчина, а Ксюша – девушка, – пыталась оправдаться Алексеева, смотря на подругу и мысленно умоляя подъехать к ним как можно быстрее.
– Но техника прыжков одинакова для всех, – почти рычал Громов.
– Лишняя помощь не помешает, – из последних сил сохраняла спокойствие Таня.
– В том-то и дело, что лишняя, – вслух произнес Евгений, несмотря на то, что Ксюша уже была рядом. Он отъехал на другой конец катка, решив поработать отдельно. До него дошло, что Таня попросту боится остаться с ним наедине. Громова удивляло, что это случилось не после ссор на льду, а тогда, когда он проявил заботу и нежность. Похоже, эти чувства не для него и развивать их дальше не стоит.
Громов стоял у борта катка, скрестив руки на груди, и наблюдал за прыжками в исполнении партнерши. С недовольством признал, что Ксении действительно удалось превратить постоянно недокрученный риттбергер Тани в красивый и, главное, чистый тройной прыжок.