Глава 2
Лётчики, борщи и банкеты
Антонина выскочила из комнаты, на ходу засовывая ордер на квартиру в свою сумочку. Старший «гадёныш» вцепился в её руку и мешал ей положить ордер.
Чемодан с их вещами оттягивал ей руку и больно стукал по ногам, оставляя на них синяки.
Но вскоре такси затормозило около них, и улыбающийся шофёр проговорил:
–Такой красивой женщине нельзя нести такой большой и некрасивый чемодан.
Измученная ношей, Тонька с удовольствием плюхнулась на мягкое, ласкающее сиденье такси.
– Куда едем?
– На новую квартиру, вот ордер!
Её новый дом оказался рядом, на соседней улице. Бросив чемодан и оставив сыну, как всегда, кусок колбасы и хлеба, Тонька помчалась на работу в надежде, успеть на банкет, к которому она с утра так готовилась.
Банкет был в самом разгаре, и разгорячённые лётчики встретили Тоньку восторженными криками «ура». Тонька окунулась в свою стихию, и первый бокал шампанского, налитый ей до краёв, она выпила стоя на коленях здоровенного лейтенантика, недавно прибывшего на службу.
Но брошенный в этот раз ею бокал, не словленный никем, угодил в командира части, зашедшего на огонёк.
Вместо обычного зазывного мужского смеха, воцарилась неловкая молчаливая пауза.
Дальнейшее пиршество проходило без особого веселья и лётчики как-то вскользь, уклончиво, смотрели поверх Тонькиной сногсшибательной причёски и крахмальной наколки.
Она сидела с краю стола, и здоровяк-лейтенантик подливал в её рюмку кагор. В этот вечер он проводил Тоньку до её нового дома. В последний момент она вспомнила, что спать ей и самой не на чем, она как-то забыла об этом подумать.
Её старший «гадёныш» не спал и, как всегда, ждал её.
Но рядом с ним уже не было широко открытых, небесно-синих, херувимских глаз её меньшенького, в которые Тонька боялась глядеть. Раздражение, вскипавшее в ней всякий раз, когда она в них глядела, доводило её до кипения. И ей всякий раз хотелось отшлёпать меньшого «гадёныша».
Но сейчас его здесь не было, и Тоньку это не порадовало на минуту.
Но кровь вновь вскипела в ней, и прежняя, необъяснимая злоба на её меньшего сына вспыхнула снова.
Это из-за него вновь не задаётся её жизнь, новая квартира уже не радовала её.
Ей предстояло всё заводить заново, а утруждать себя заботами она не привыкла. Ей пришлось разместиться одной на полу. Хорошо ещё, что этот недотёпа, бывший муж, привёз в её отсутствие приданое Тонькино-перину, матрас и подушки.
Хоть это сообразил, дундук солдафонский, успела подумать она и провалилась в тяжёлое забытьё.
Утром Тонька бежала на свою работу одна, без радостного блеска в глазах, одолеваемая впервые не мыслями о предстоящем триумфе своей красоты, а скучными хозяйственными мыслями, кому же поручить покупку новой кровати и комода.