Но редко кто из молодёжи смел ущипнуть её за всё ещё тугой и привлекательный зад.
Вскоре стали поговаривать, что официанток уже не будет. В моду входили столовые самообслуживания.
И Тонька бросилась, как в омут, в объятья молодого здоровенного лейтенанта, который позвал её в Монголию, к месту своей будущей службы с повышением.
Монголия её не прельщала, она слышала от лётчиков, что это сплошные голые холодные степи, но в монгольских городах много золотых изделий продаётся нипочём и раскупается, в основном, русскими военными.
Свою квартиру Тонька сдала квартирантам и уехала навстречу своей новой судьбе, где никто не знал её раньше и уже не мог спросить, видит ли она своего младшего сына и не болит ли о нем её материнское сердце.
Эти вопросы так раздражали Тоньку, что ей всегда хотелось в этот момент отшлёпать этого «гадёныша», попадись он ей вдруг под руку. Но она всегда обходила улицу и дом, где жила раньше, делая крюк, чтобы не встретиться случайно взглядом с этим «выродком», отравлявшим ей жизнь до сих пор напоминаниями о нём.
Она давно уже не могла его представить подросшим, все воспоминания о нём она старалась вырвать из себя с корнем.
В Монголию ехала семья с одним ребёнком, его мать говорила всем, как она любит детей и не может не баловать своего единственного сына.
Это была рыжеволосая, одетая по последней моде, женщина, с ярко накрашенными губами.
Так Тонька, изменив свою внешность, убила сразу двух зайцев. Она соответствовала последней моде, и даже сама себе она теперь не походила на того маленького «негодяя» с такими же волосами, как у неё прежде, глядящего на неё с раздражающей её любовью, злящего её этим безмерно. Ведь она не могла ему ответить тем же, так как это чувство было ей совсем не знакомо и злило её в других своей пугающей непонятностью.
Глава 3
Первая рыбалка
Прошло много лет. Слава заканчивал десятый класс вечерней школы, готовясь к службе в армии, как и отец.
Все эти годы отец Славки болел, он комиссовался из армии и устроился машинистом в соседнюю котельную.
После работы он приходил грязный и усталый, быстро мылся и ложился на кровать.
В их комнате всё было по старому, только когда-то светлые обои тётка переклеила,
сменив их на ядовито-зелёные. В комнате стало темно и неуютно. Красивые, тюлевые накидушки исчезли с кровати в нижний ящик комода и никогда больше оттуда не доставались.
Окурки заполняли к вечеру всю пепельницу и пепельно-никотиновый дух просмолил всё в комнате, окончательно вытеснив еле уловимый запах духов, когда-то заполнявший всю их светлую и счастливую комнату.