Хотя дело, конечно, невероятной важности: я прямо вижу, как весь Альянс рушится на части от того, что кто-то спер консервированный труп.
- Да, сэр, - ответила девушка, держась обеими руками за край стола, словно за спасательный круг. - Я помогала полковнику выполнять порученное ему дело.
- Являетесь ли Вы на самом деле телепатом уровня 5-0, или это дезинформация для выполнения миссии?
Девушка бросила умоляющий взгляд на генерала Дэро, и тот, коротко кивнув, ответил:
- Это не имеет отношения к делу, но, да, это дезинформация.
Как будто мы сами бы этого не узнали! Однако, я про себя записываю генералу плюс один балл за честный ответ и не сокрытие информации.
- Гиллсоррем, - вступаю я в диалог. - Есть ли у вас основания предполагать, что полковник Чен умер не от естественных причин?
- Нет, сэр, - почти браво отвечает она, бросая на меня несколько опасливый взгляд. Я дружелюбно улыбаюсь, и этим, кажется нервирую ее еще больше. - Я считаю, что смерть полковника произошла именно так, как это зафиксировано. Я была рядом с ним в последние моменты в медблоке.
- И как, - с паузой говорю я. - Это зафиксировано?
Панический взгляд был мне ответом, так что я почувствовал себя натурально как злой препод, валящий на экзамене несчастную девочку. Что, неужели не была ни на задании, ни в медблоке?..
- Сердечный приступ, - осторожно сказала она, и я отчетливо ощутил псионическую нить, натянутую между ней и кем-то еще, достаточно далеко. - И тромбоз.
Это уже интересно. А еще интересней, как это невнятное создание, да будь она хоть трижды 2-0, умудрилось получить личное прозвище. Или она невероятная актриса, либо тут что-то сильно не в норме. Не то, чтобы совсем крысой пахло, но явно есть какие-то подводные течения.
- Гиллсоррем, - говорю я, пытаясь нащупать здесь твердую землю. - Позвольте узнать историю Вашего имени.
Я немного блефую, потому что из “Гиллсоррем” я опознаю только корень “гилл”, так что даже перевести ее оним не могу. Однако, это ведь я здесь задаю вопросы? Дэро, конечно, посмотрел на меня неодобрительно: я почти слышу его слова о том, что какое это имеет отношение к делу, но обещание не мешать, видимо, его сдерживает.
В большинстве случаев любой альвар будет хоть по сто раз рассказывать историю своего личного прозвища, даже если она трагическая, потому что это, в общем-то, то, чем принято гордиться в любом случае. Это знаковое, важное дело, то, что делает тебя тобой - так что в общем случае на такой вопрос ожидаешь даже немного неуместно подробный ответ. А милая дева Ларинэль (кстати, ей сколько лет?), только и отвечает, что: