Ричарду оказалось суждено очнуться в весьма сомнительном состоянии и положении, впрочем, он его и вовсе не чувствовал. Процесс разморозки происходил вполне себе гладко, однако с естественными издержками. Отсутствие чувства собственного тела, бесконтрольные судороги от холода, стучащие зубы. Кожа и легкая одежда покрылись слоем инея, а слипшиеся воедино ресницы не позволяли открыть веки. Покалывающее ощущение под ушами и вокруг глазниц заставляло морщиться. Находясь в позе эмбриона в маленьком ящике из-под мороженного, какими завлекают детей в парках, солдат буквально по кусочкам собирал самого себя из появляющихся в оттаявшем мозгу мыслей. Из-за отсутствия чувства тела, он не сразу заметил, что способен двигаться. Уже вскоре удалось отрыть глаза и обнаружить слепящий и размытый солцеподобный шар, болтающийся из стороны в сторону сверху. Если бы лежачий мог полноценно видеть и к нему вернулось обоняние, то факт нахождения в коробке с изобилием позеленевшего гнилого мяса, в котором пируют личинки – вызвал бы неприятные ощущения. Что уж тут говорить о том, что червячки не брезговали копошиться в его волосах и под рубашкой. Игнорируя сомнительных соседей, Грин вернул себе контроль над телом и принялся растирать глаза, дабы скорее вернуть их в полную работоспособность. Осмотревшись, он встревоженно осознал, что происходящее не имеет никакого отношения к регламентированной инструкциями процедуре разморозки. Смердящая вонь по-прежнему проходила «мимо ушей», однако визуальная составляющая вызывала смешанные чувства. Аккуратно поднявшись, он поспешил покинуть место зимовки. Его затекшие ноги подкосились и он прильнул спиной к морозилке. Было понятно, что он находится не в лаборатории или кабинете, а в странном помещении без окон. Единственная дверь напротив – заменялась грязной свисающей простыней. Весь периметр заполнен аналогичными стальными коробами. Тусклое освещение от лампочек на свисающих неизолированных проводах. Раскрошившийся бетонный потолок и пол, испачканный кровавыми пятнами. На другом конце кубрика 6 на 3, левее выхода, стоял большой металлический стол, а подле него странный и пугающий мужчина, заставивший вздрогнуть от своего вида.
Его возраст определить было крайне сложно, лицо и тело покрыты какой-то коркой, из одежды замечалась только драная юбка, сделанная из кусков всевозможных тканей. На коричневатых ногах разные кроссовки, стертые, изношенные и постаревшие. Пальцы левой руки искривились, как у ковбоя перед тем, как выхватить револьвер. А правая, от плеча усеянная болезненными волдырями, сжимала ржавый тесак. Торс усыпан множеством шрамов и синяков. Но самое главное это лицо: какая-то зверино-глупая ухмылка расплылась по нему. У носа ярко выделялись морщины. Черные, с проредившими рядами зубы торчали из гнилых десен. Уши в изобилии обросли гадкими папилломами. Веки и брови полностью отсутствовали и лысая, ссаживая голова напоминала сморщенный огурец. Один покрасневший глаз казался в половину больше второго, заплывшего темным пятном, но оба пристально смотрели на Ричарда.