— Он идёт в комплекте с бронёй, начиная со второго класса. У тебя защита первого, и это плохо — сейчас для тебя все зоны смертельно опасны. До форпоста корпорации ты сама точно не доберёшься, слишком… Стой! — я поднял левую руку вверх. Что-то насторожило, сам не понял что. Прислушавшись, различил мужской голос, что-то негромко бормочущий. И бормочущий, судя по всему, где-то в районе моего лагеря. Чёрт, там же Дракот!
— Кэп? Что-то случилось? — прошептала Галина, подобравшись вплотную к спине. Будь я чуть более впечатлительным, точно бы вздрогнул. Вот что за человек?
— Тихо. Следуй за мной, метрах в трёх позади. Оружие применяй только в том случае, если угроза будет непосредственно тебе. Я сам справлюсь. Всё поняла?
— Да, Кэп. — с лёгкой растерянностью в голосе ответила девушка.
— Повтори. — потребовал я.
— Стрелять только в тех, кто нападает на меня, тебе не мешать, под ногами не путаться. Я не глупая, Кэп.
— Вот и молодец. — я улыбнулся. — Соблюдай дистанцию, и не отставай. Бандерлоги.
Быстро продвигаясь вперёд, ругал себя последними словами. Совершенно забыл, что не только искин вырубается во время ночи, но и мутанты чувствуют себя не важно. А что, если Дракот ещё не успел восстановиться после трансформации, и ему стало плохо? А в это время на мою палатку выскочил какой-нибудь заключенный…
На небольшой поляне, где я поставил палатку, действительно было людно. Два зека, оба в бронекомбезах первого класса, самозабвенно пытались прикончить друг друга, катаясь по земле, а Дракот, шипя на обоих, можно сказать встал грудью на защиту моего добра. Чуть в стороне валялся ещё один заключенный, у которого на всю грудь красовалась огромная рана с обугленными краями.
— Трах тебе в док! — прошипел питомец, и тут же добавил по мыслеречи: — Аудрэй, я долго не смогу удержать их под контролем. Убей хотя бы одного, скорее!
Зачем убивать? Подбежав к парочке горе-бойцов, я от души врезал одному из них ногой. Попал туда, куда надо — в пятую точку. Бил от души, не жалея. Удар, помноженный на усиление экзоскелета, отбросил зека на добрые пару метров. Куда только девалось его боевитость — ухватившись за отбитый бок, сиделец заскулил тонким голосом:
— А-а! Больно-о! У-у, сука-а!
— Лежать! — рявкнул я, придавив второго заключенного ногой к земле. — Не рыпаться, черти, иначе прикончу обоих!
— Да пошёл ты нахрен! Я свои права знаю! Ты не имеешь права меня… А-а-а! Ты что творишь, сук… — хватило двух ударов, чтобы орущий на всю зону идиот заткнулся. Чёрт, а ведь это мои соотечественники, оба матерились на чистом русском. А лицо вот этого пухляша, тяжело дышащего у моих ног, я даже знаю. Похоже это о нём говорила Галина, когда упоминала о замороженном политике. Одного взгляда на лицо этого человека было достаточно, чтобы понять — от таких нужно держаться подальше.