- Тан Дан в милости своей даровал ему мир в душе, - усмехнулся Тур из своего угла. - А теперь у него отняли всё. Как у меня! Коня, жену, свободу!
- Заткнись! - крикнул Рикад. - Иди в…
- Рикад! - воскликнула Камайя. - О чём он говорит?
- Он познал блаженство всепрощения Тан Дан, но не признается, - гнусно ухмыльнулся Тур. - Без всепрощения ему плохо.
- Ах ты…
Камайя ловко поймала вскочившего Рика за ухо, усаживая обратно на стул, принюхалась, потом нагнулась пониже и снова повела носом, пытаясь уловить еле слышный запах от его волос. Аслэг удивлённо смотрел на неё.
- Ты его нюхаешь? - спросил он, тоже нагибаясь и окутывая её своим невозможным мускусом. - Зачем?
- Отойди… Ты слишком сильно пахнешь, - пробормотала Камайя, чувствуя, как загораются щёки. - Отойди.
Аслэг усмехнулся и шагнул в сторону, а Рик попробовал отстраниться, но Камайя вновь схватила его за ухо. Несомненно, этот запах был ей знаком. Значит, она не сходит с ума.
- Я помню этот запах. От Тура воняло этим же маслом. Рикад, что, чёрт возьми, ты делал в компании этого…
Она не договорила, потому что Рикад вдруг опустил глаза.
- Так вы пили вместе, - пробормотала она. - Рикад! Расскажи всё, что помнишь! Он говорил тебе что-то?
- Я ничего не скажу тебе, - пробормотал Рикад. - Вот же ты заноза в…
- Молчать. - Аслэг вскинул руку, и Рикад вжал голову в плечи. - Не забывайся. Отвечай госпоже.
Рикад удручённо вздохнул и кивнул в сторону лестницы, косясь на Тура.
- Рассказывай, кетерма, - сказала Камайя, когда он сутуло уселся напротив них с Аслэгом на втором этаже. - Что ты творил.
- Ничего… Я пил. Я много пил и плохо помню. Отрывками…
Камайя сжала кулак и стукнула по столу. Рикад вздрогнул и выпрямился.
- Я знаю, что с ним. С этим гадёнышем. В каком-то из подвалов были какие-то люди, и у них были такие трубки. Там целая церемония… Я плохо помню. Он пришёл туда злой и клянчил дать ему милости Тан Дан, но на него наорали. Сказали, что он и так денег должен. Я спросил, что за дела, и мне предложили попробовать за несколько серебряных.
- И ты согласился? - сморщился Аслэг. - Это же явно какой-то дурман…
- Я был пьян! Ты будто не творил ничего по пьяни!
- Я не пью, - брезгливо скривился Аслэг. - То, что ты натворил - одна из причин, которые отвращают меня от этой мысли. Посмотри на себя…
- Так что дальше? - перебила его нравоучения Камайя. - Он ушёл?
- Да… Он сначала посидел, и мы немного поговорили. У меня в душе было такое умиротворение… Даже этот гадёныш, что бил жену, носившую его дитя, не злил меня. Мир сплетал вокруг меня свои узоры, и сердце билось ему в такт.