410…
412…
414…
416…
Отлично.
Дом, милый дом.
Я открываю дверь, радуясь, что она не заперта. Внутри спальня оказалась больше, чем я ожидала. В углу двуспальная кровать застелена в армейском стиле с серыми простынями в комплекте. Только две подушки, но я могу жить с этим. У стены — большой комод под мрачной картиной, изображающей скрюченного старика, согнувшегося пополам от воющей метели. Такой странный выбор темы для произведения искусства. Технически, она хорошо выполнена. Рисунок кисти настолько точен и тонок, что это может быть почти фотография. Однако содержание несчастно и внушает чувство безнадежности, которое кажется сокрушительным.
В дальнем конце комнаты большое эркерное окно, выходящее на то, что я предполагаю, является садом позади академии. Мир погружен во тьму, весь в пятнах пурпурного и полуночного цвета, перемежающихся угольно-черным, но я различаю вдали очертания высоких деревьев, неподвижных, как будто ни один ветерок, каким бы сильным он ни был, не может их поколебать.
Бросаю свои сумки в изножье моей новой кровати и подхожу к окну, желая получше рассмотреть открывающийся вид. Только когда стою прямо перед стеклом, я могу различить мрачные очертания большого, сложного лабиринта в центре лужайки между зданием и деревьями.
Лабиринт? Отлично. Этого не было в той чертовой брошюре. Но он, должно быть, очень старый, потому что живые изгороди высокие, выше любого человека, и такие густые, что сквозь них невозможно было бы заглянуть.
Не знаю почему, но при виде этого я вся дрожу. Я никогда не была поклонником лабиринтов. По крайней мере, отсюда, при дневном свете, я смогу запомнить маршрут до его центра. Не то чтобы я планировала проникнуть внутрь этой чертовой штуковины.
Душевые достаточно легко найти. В конце коридора две ванные комнаты стоят друг против друга, двери широко распахнуты. На кафельной стене внутри обоих — я знаю, потому что проверяю — большая белая вывеска гласит: «Прием душа три минуты. Нарушителям будет назначено дежурство в уборной».
Дежурство в уборной? Боже. Все гораздо хуже, чем я думала.
Я резко закатываю глаза, снимая дорожную одежду и принимаю душ, что занимает гораздо больше отведенных мне трех минут. Кто, черт возьми, узнает? И вообще, к черту все это. Они не могут заниматься таким дерьмом с человеком, который еще даже официально не является студентом академии. Я использую карболовое мыло, прикрепленное к потертому куску веревки внутри душа, морщась от запаха и обещая себе вымыться лучше с моим собственным гелем для душа утром. Затем использую шершавое, тонкое как бумага полотенце, чтобы вытереться, прежде чем надеть пижаму и поспешить обратно в свою комнату с мокрыми волосами.