— А вот как все сдам, как поступлю, тогда и отдохну, — девушка беспечно махнула рукой и снова облизала сладкие от пирога губы, — в такой отрыв пойду, что сами не рады будете.
Я снова завис. Смотрел на нее упор, все ожидая, когда вскинет на меня недовольный взгляд. Ведь чувствует, что пялюсь. Сто процентов чувствует!
Вечер шел, пирог неумолимо убывал, а Яна продолжала меня игнорировать. Даже когда вынуждено обращалась, играя перед родителями роль вежливой девочки, все равно смотрела не в глаза, а сквозь меня, будто я был бестелесным призраком. Мне хотелось встать, перегнуться через стол, схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть, но я продолжал сидеть и делать вид, что все в порядке.
Ничего. Сейчас этот семейный ужин окончится, и я до нее доберусь. Не отвертится.
Как всегда, из-за стола Белецкая встала первая. Убрала за собой посуду, поблагодарила за компанию и, не торопясь, побрела к себе.
Чтобы отвязаться от родителей, я проблеял какую-то глупость про уроки и ломанулся следом за ней. Метеором взлетел вверх по лестнице и в последний момент успел сунуть ногу в прихлоп, не позволив ей закрыть дверь.
Яна замерла, медленно подняла на меня холодный взгляд:
— Ногу убери.
— Нет, — я упрямо покачал головой, — пригласишь зайти?
Вместо ответа она лишь сильнее прижала мою ногу дверью.
— Хорошо, тогда я сам, — надавил плечом, бесцеремонно сдвигая ее в сторону, и зашел внутрь.
В ее комнате было все так же, как и в прошлый раз, когда я здесь был. Ничего не изменилось. Разве что отношения между нами. Из холодной войны мы перешли в фазу активных военных действий.
— Пошел вон, Максим, — процедила она сквозь зубы.
— Поговорить надо.
— Не о чем говорить. Проваливай! — указала на выход.
— Белецкая, не пенься. Нам действительно пора нормально все обсудить.
— Нет.
— Я хочу предложить перемирие.
Не скрывая сарказма, Яна выгнула одну бровь:
— Перемирие? Я в нем не нуждаюсь. Можешь им подтереться и дальше творить всякую дичь, настраивать против меня класс, вредить. Мне теперь все равно.
Действительно все равно. Вижу по глазам. И от этого бешусь.
— А мне нет!
— Это твои проблемы, Ершов. Не мои.
— Ошибаешься, — я подошел к ней вплотную. Она злилась, что-то говорила, а я ни черта не понимал, потому что в голове зашумело, стоило только почувствовать ее запах.
— Ну и что ты сделаешь? — упрямо вскинула подбородок и посмотрела мне в глаза, — придумаешь очередное прозвище? Натравишь на меня этих идиотов? Подставишь?
— Нет, — я не мог оторвать взгляд от ее губ, — я больше не хочу с тобой воевать.
…Я хочу тебя поцеловать.