О Максе я предпочитала не думать. Слишком все сложно и непонятно. Зачем он вчера ко мне пришел, что за идеи с перемирием? Я ему не верю.
Утром я ловила себя на странных мыслях, что не хватает ощущения отчаяния, лютой тоски и обреченности. Именно с такими чувствами в последнее время я собиралась в школу. Сейчас на душе было почти спокойно. Почти — потому что понимала, так быстро все не наладится, но теперь меня это не угнетало.
Наладится, не наладится — какая разница? Впереди всего пара месяцев учебы и выпускной. Все. Дальше наши пути разойдутся.
— Ян, ты сегодня аж светишься, – сказал отец, когда я спустилась вниз.
Мы редко с ним пересекались по утрам, обычно он уходил еще до того, как я просыпалась. Сегодня удачный день.
— Да ладно тебе, — отмахнулась я, достав из холодильника любимый йогурт, — так уж и свечусь.
На кухне сегодня собрались все. Папа, Настя, и к моему огромному сожалению — Ершов. Он сидел за столом, как всегда что-то жевал, попутно листая страницы соцсетей. При моем появлении оторвался от телефона, полоснул острым взглядом, от которого засосало под ложечкой.
Чего ему от меня надо?
— Да-да, светишься! — поддержала Настя, — такая бледная ходила в последнее время, а сегодня прям расцвела. Влюбилась что ли?
Смешно. Влюбилась. Как же. Просто избавилась от геморроя. Объяснять, в чем причина перемен не хотелось, поэтому загадочно улыбнулась и пожала плечами.
— Хулиганка, ты Яна, — рассмеялась Настя.
— Смотри у меня, — отец в шутку погрозил пальцем, — всех кавалеров сначала ко мне на ковер. Проверю на вшивость, а там уж посмотрим.
Мы с Настей прыснули со смеху, а Макс внезапно поднялся из-за стола и вышел из кухни.
— Не обращайте внимания, — мачеха беспечно махнула рукой, — он по утрам бывает просто невыносимым.
Угу, а в остальное время прям добрейшей души человек. Пупсик сахарный.
Снова вспомнила, как он вчера завалился в мою комнату и то ощущение, когда держал в руках. В ответ на воспоминания по спине побежала волна теплых томительно-сладких мурашек.
Да, пошел он к черту! И мурашки туда же, и неудобное томление в груди.
В школу я заходила, едва справляясь с внутренним трепетом перед очередными неприятностями. Видать, не прошла бесследно их травля, оставила след на подкорке, надломив уверенность в своих силах.
Народ как всегда толпился возле стенда, изучая новые результаты голосования. С недавних пор этот ритуал не вызывал у меня ничего кроме отторжения. Какой смысл смотреть, когда ты плетешься где-то в хвосте? Лишний раз позориться? Нет уж, спасибо.
— Ян, молодец! — толстяк Васька показал мне большой палец.