Кухарка со слезами на глазах клялась, что покупала мне кофе и гребаные пакеты для льда. Правда, показала она почему-то обычные. Но даже участковый не понял разницу, потому уточнять Бадоев не стал.
Почтальонша, которую для опроса специально вызвали из отделения, проклинала себя, что не задержалась. Разводила руками на вопрос: «Видела ли кого-нибудь по дороге обратно». И обещала рассказать, если услышит какие-то сплетни.
– Народец здесь темный. Не каждый захочет жить далеко от города, в изоляции, но я буду присматриваться, – шепотом добавила она Бадоеву. – Если о ком-то нужно выяснить информацию – звоните в любое время, расскажу, что знаю.
Плотник, опрос которого занял целый час, ругался больше всех. Вначале на бывшего хозяина. Тот экономил деньги и, вместо того чтобы сменить замок от проклятого погреба, вечно просил его чинить. Потом злился на себя, что еще в прошлый раз, когда мы с Дашей оказались заперты, пожалел дверь и «не выпилил этот замок к хренам собачьим».
Ну и в конце, когда начбез стал уточнять алиби, плотник в той же самой манере продолжил костерить садовника, пастуха, ещё какого-то «хрена моржового», из-за которого ему пришлось заниматься чужой работой.
Бадоев слушал всех с одинаковым интересом. Что-то помечал себе в блокнот. И очень редко задавал уточняющие вопросы. Участковый, который явно чувствовал свою власть, вёл себя противоположным образом.
Он важно раздувал щеки, спрашивал какую-то ерунду и активно всем сочувствовал. Урыть его хотелось адски. Просто вырубить, чтобы не лез со своими глупостями и советами криминалистам.
Если бы не Даша, я бы точно сорвался. Не кулаками, так в устной форме. Но на меня постоянно опасливо косился Бадоев. Знал, зараза, мой характер. Чуял ментовским нюхом, что гроза может грянуть в любой момент. Как-то подозрительно близко пасся Витя. А Даша не отпускала руку ни на секунду.
Никакой опасности для неё здесь не было. Витя с Бадоевым могли быстро положить всех лицами вниз. А все равно... Висела на мне. Тонкими пальчиками свободной руки по запястью водила. Словно узоры чертила. Руны древние. И ни отделаться от неё, ни взорваться я не мог.
Так все и дожили до обеда. Из травм – мозоли на языках и обгоревшая, вероятно от нимба, лысина у участкового.
– Подозреваемый есть? – когда все разошлись, я позвал к себе Бадоева.
– Пока что в подозреваемых они все. Ни одного надежного алиби, – начбез зло сплюнул в траву. – Каждый что-то скрывает. Недоговаривает и чего-то боится.
– Но хотя бы на чью работу больше похоже: мужчина или женщина?