Совсем не скоро. Она отвела взгляд. Она и так сказала ему слишком много.
Ты хочешь сказать, что я не умру... по крайней мере в ближайшее время?
Конечно, нет, усмехнулась она. Ты вовсе не так слаб, как себе воображаешь.
О да! Я силен и крепок. Это совсем не я грохаюсь при каждом удобном случае в обморок и хныкаю по ночам, как девчонка.
Но ты не умираешь, сказала она. Он безмолвно воззрился на нее. Эта мысль никогда не приходила ему в голову. Как бы ни были сильны приступы болезни, он действительно... ни разу не умер!
Люди думают о тебе как о смелом и сильном воине и, сами того не зная, поддерживают твою сущность. Разве может калека стать оленейцем? Разве может хилое и болезненное существо пройти испытание сталью? Разве сможет оно прорваться сквозь зачарованный лес? Может ли инвалид жить, как все, не требуя себе послаблений? Люди верят в тебя, и эта вера укрепляет твое тело и дух! Это было похоже на правду. Он должен умереть, но он живет. Его кости скрипят и гнутся, но носят его тело. И все же смерть ходит рядом с ним. Возможно, она прочла его мысли, потому что сказала:
Да, ты не проживешь долго. Это правда. Но ты будешь жить быстро. И успеешь многое.
Зачем ты все это мне говоришь? Она пожала плечами и неопределенно взмахнула рукой.
Возможно, я просто чувствую себя виноватой перед тобой.
Возможно, ты просто шпион моего врага. Она рассмеялась.
Возможно. Он ведь так любит нас, чернолицый правитель Эндроса. Он так заботится о Золотой империи, что все мы расцветаем под его взглядом.
Он пришел в Асаниан? быстро спросил он. Или это пустые слухи?
Он пришел, ответила жрица. Его мать заставила его отправиться в этот путь, но все видят, что эта поездка ему отвратительна.
Его нужно убить, шепнул он, забыв об осторожности. От него нужно освободиться.
Его убьют. Для тебя. А сейчас спи. Убьют? Для меня? Да. Он судорожно вздохнул, погружаясь в мягкое забытье. Как бы не так! Когда он очнулся снова, светлая жрица уже ушла. Она больше не приходила, и за ним ухаживала молчаливая оленейка. В минуты бреда ему чудилось, что жрица сидит рядом с ним и они говорят о странных вещах, о которых он не говорил ни с кем, даже с Мастером Гильдии. Приходя в сознание, думал о ней. Возможно, они убили ее. Или, лишив силы, изгнали прочь. Иначе она могла бы дать ему знать о себе, хотя бы запиской. Однажды слабость прошла быстро, сказала сиделка. Долго, подумал он. Он вернулся к своим прежним обязанностям и ревностно исполнял их, пока не был вызван к верховному магу. Мастер Гильдии принял его в присутствии вождя Оленея в покоях, охраняемых единственным стражником с закрытым лицом. Он узнал руку воина, сжимающего рукоять меча, и обрадовался. Мерид был одним из тех, кто не желал ему вреда, хорошо, что он рядом. Корусан шагнул к вождю и опустил вуаль, ожидая вопросов. Вождь оленейцев открыл свое лицо, немного больше, чем требовалось правилами этикета. Взгляд его выражал сомнение. Помедлив, он заговорил, обращаясь к Мастеру магов.