Не стоит труда, сказала Сидани, выступая из тени. Кровь мага спасает мага. Ты или полетишь, или приземлишься так же легко, как птичка садится на ветку. Она подошла и встала рядом. Ясная Луна уже села. Большая Луна заливала лицо Скиталицы кровью, волосы ее пылали, словно прическа щеголя из Гилена.
Ты пробовала? спросил он. Она вскинула руки. Застарелые шрамы пересекали вздувшиеся вены.
Ну как, убеждает? Потом долго пришлось мучиться. чтобы заживить их.
Ты не маг, сказал он ожесточенно. По крайней мере не больше, чем я. Она подняла брови.
Зачем тебе это? Разве смерть более притягательна, чем жизнь императора? Он знал ее не больше, чем рыбку в воде или птичку в поднебесье. Она могла оказаться его кровным врагом. Или тем пророком, о котором говорила Вэньи, хотя вряд ли асаниане стали бы слушать проповеди дикарки.
Знаешь ли, что происходит, когда маг, собираясь поразить плоть врага, разрушает его душу?
Душу нельзя разрушить.
Я смог. Он ожидал усмешки, но она оставалась серьезной.
Говори.
Маг, убивший моего отца, ненавидел нас лютой ненавистью. Чтобы одолеть его, мне пришлось обрушить на его сущность более жуткое чувство. Я выиграл схватку. Она, казалось, обдумывала его слова.
И теперь ты пытаешься убежать от того, что тебя преследует?
Нет, молвил он, хотя сказанное было похоже на правду. От этого не убежишь.
На что оно похоже?
Не знаю. Это неописуемо. Там, где оно побывало, нет ничего.
И ты ничего не помнишь?
Я сам не хочу этого. Это больше, чем темнота. Я не помню, как я там был и что делал. Но я знаю, что никогда не забуду этого, даже если проживу тысячу жизней.
Ладно. Значит, ты не такой птенчик, каким кажешься с виду. Он посмотрел на нее. На лице Скиталицы вновь сверкала бритва усмешки.
Мы все когда-то были молодыми, медленно произнесла она, но кто может утверждать, что жизнь наша в те времена была легче и проще? Ты заглянул в свой мрак, когда тебе было около двенадцати, и с тех пор бежишь от него.
А ты?
Я начала свой бег еще до того, как родился твой дед. Сказки. Но здесь, в этом призрачном свете багровой луны, им почему-то верилось. Он опустил глаза. Юлия возлежала рядом с Сидани, как грозовая туча, и Скиталица почесывала у нее за ушами.
Ты не боишься ее?
Так же, как и ты. Он усмехнулся. Огромная, как жеребенок, с клыками-кинжалами и лапами, удар которых валил быка, Юлия могла устрашить и воина в полном вооружении.
Она не жалует незнакомцев.
Я знаю, усмехнулась в ответ Сидани. Она спит на моем одеяле с тех пор, как мы покинули леса Куриона. Он в изумлении приоткрыл рот.