Ну вот, нечаянный ночной разговор, а мы вновь сверлим друг друга недобрыми взглядами. И теория Мэтью кажется совершенно нелогичной.
— Твои кексы дрянь, — Кейт вдруг бросает недоеденный маффин назад в коробку и резко поднимается из-за стола. Вытирает брезгливо руки о салфетку. — Где ты только их взяла? Отвратительные! Есть невозможно!
Что?
Теперь уже я бледнею, потому что это ложь. И не только наглая, но еще и несправедливая!
Наверное, так я с ней никогда не говорила — одновременно холодно и с ярым волнением. Совершенно забыв, что передо мной дочь Пэйт.
— Отвратительные?!.. Ты врешь, они совершенны! Это твой яд способен отравить что угодно! Их сделал для меня Мэтью. И если ты еще скажешь хоть одно плохое слово… клянусь, Кэтрин Хардинг, я выцарапаю тебе глаза!
Она не скажет. Во всяком случае не о Палмере, потому что мое признание ее удивляет. Мы целую минуту прожигаем друг друга взглядами, пока Кейт все-таки не уходит — не извинившись, но уступив этот раунд мне.
Все движется в природе и видоизменяется — так устроен мир. Люди, события, даты. Ноябрь сменяет декабрь, на смену осени приходит зима, и вот уже к нашей паре с Мэтью постепенно в школе все привыкают. И даже серьезный тренер Херли во время тренировок «Беркутов» уже не прикрикивает недовольно на своего лучшего атакующего, когда он, наплевав на все, отвлекается на меня во время игры. Улыбается, всегда замечая мое появление на стадионе каким-то чудом.
Мы не можем с Мэтью удержаться в школьных рамках поведения и постоянно нарушаем правила, совершенно о них забывая. Только ленивый в школе «Эллисон» еще не видел целующихся Палмера и Уилсон, и не посплетничал о наших отношениях. Сначала этим отношениям давали срок неделю, потом — две. А сейчас даже Эмбер с Тришей перестали дружно закатывать глаза, заставая нас с Мэтью за поцелуем возле шкафчиков-локеров.
В конце концов, мы не единственные из школьных парочек, кто проявляет внимание друг к другу, но точно самые увлекающиеся и невнимательные из всех.
Мы настолько неосторожны, что попадаемся на глаза строгой старухе Моран, а ее в нашей школе боятся больше, чем директора. И не где-нибудь, а в школьной столовой, когда встречаемся там во время обеда.
— Уилсон!.. Палмер!.. Немедленно прекратите! Что вы себе позволяете в общественном месте!
— Что?.. А, здравствуйте, секретарь Моран.
— Вы оба забыли действующие правила?! Все личные отношения оставляем за пределами школы и никак иначе! Какой пример вы подаете младшим старшеклассникам?
— Извините, секретарь Моран. Это я виноват, — говорит Мэтью, и хотя я с ним не согласна, он сжимает за спиной мои пальцы, призывая не вмешиваться.