— Надрезал веревки у зеленой, — сообщил мне выползающий из подвала Крюгер, — Сдохнем — у неё шанс будет. Ну что, пошли быть героями?
— Всю жизнь мечтал наводить свои порядки в засранных городишках, — проворчал я, рассовывая пистолеты по карманам, — Идём. Сдохнешь — назад не приходи. Волди! Ты за главного! Прячься сам, я не знаю, что эти твари могут…
Крейвенхольм был тёмен, сыр, вонюч, а еще пропитан тьмой и ужасом. Если последним являлись некие хищные и злые твари, чьи отблески агрессии я улавливал, крутя головой по сторонам, то вот спонсорами разбитых фонарей были местные жители. Некоторые из них прямо сейчас умирали, быстро и в страхе. Еще одна подсказка, где искать незваных гостей.
— Идём туда, — определился я с направлением, сдирая ножны с сабли и запихивая их за пояс сзади, — Вон там одиночка.
Крюгер, посмотрев в глухую тьму улицы, пробурчал себе под нос что-то, поминающее охреневших должников с охреневшими способностями, о которых они молчат также, как и о своих бешеных бабах и слишком умных котах, а затем вежливо потыкал рукой во тьму, намекая мне идти вперед.
Логично.
Твари были быстрыми. Той, к которой я вёл своего нервничающего партнера, хватило всего пяти-шести секунд чтобы выбить или взломать окно, проникнув внутрь облюбованного ей дома с крыши. Большего во тьме и на расстоянии я разобрать не мог, лишь напрягшись, когда светящийся красным силуэт, явно добравшийся до своей цели, начал потихоньку гаснуть, продолжая перемещаться. Кем бы эти выращенные в пробирках существа ни были, они убивали не затем, чтобы жрать. Плохо. А почему тогда медлят? Если они созданы только для убийства, то с такой скоростью б уже вырезали полгорода. Тварь перемещалась очень шустро и уверенно.
— Он тут, — тихо сказал я Михаилу, оглядываясь по сторонам. Вокруг было мертвенно тихо, но довольно светло. Во всех соседних домах горел свет, от чего и на улице было достаточно хорошо видно всё… кроме крыш, где и сидел наш гость из пробирки.
— Гад сидит и жрёт рыбу, — еле слышно буркнул Басх, бросив мимолетный взгляд туда, куда я еле заметно качнул головой, а затем отворачиваясь в сторону, — Здоровую, сука, рыбу. Сухую.
— Какого…, - удивился я неожиданной ночной зоркости приятеля, но был вынужден замолчать. Удерживаемый на краю зрения комок тряпья, сидевший на крыше, решил, что наше присутствие его нервирует.
Полыхнув злобой, существо за один прыжок добралось до края крыши, а затем спрыгнуло вниз, прямо на росшее во дворе дома дерево. Проходит секунда, и вот оно, возникнув на заборе как призрак, уже молча летит к нам в длинном горизонтальном прыжке с конечностью в замахе. Быстро, точно, четко, как механизм.