– Надо же было так, – он криво ухмыльнулся, будто сам себе не веря, – вмазаться в ту, которая раньше была в тебя влюблена, а ты и не смотрел на нее. Как в тупых романтических фильмах. А сейчас ей все равно, а ты мучаешься, как последний идиот.
– Мне не все равно, – с усилием выговорила я, стараясь не смотреть на него. Но я и не глядя чувствовала, как напрягся Кир от моих слов, будто в струнку вытянулся.
– А…насколько не все равно? – осторожно уточнил он, делая ко мне шаг.
– Настолько, что я почти не сплю, не ем и меня все в этой жизни бесит, – не выдержала я, – а еще я готова поочередно убить то себя, то тебя, весь мир. Почему ты мне ни разу не написал или не позвонил? Если я тебе так нужна?!
– Крис, вообще не понял сейчас наезда, – озадаченно помотал он головой. – Ты же меня в черный список бросила. Сообщения до тебя не доходили, звонки мои не принимались. Я первые пару дней после того…ну…раза…пробовал до тебя достучаться, а потом уже не стал.
– Вообще-то я давно убрала тебя из черного списка.
– Когда?
– После того, как ты меня спас.
– А, понятно, – горько усмехнулся Кирилл, – это у тебя типа благодарность такая. Да не надо, обойдусь. Я тебя из задницы не для этого вытаскивал, вот правда.
– Я не из благодарности, – упрямо ответила я, – просто ждала, что ты напишешь и спросишь.
– Что спрошу?
– Да хоть что!
– Крис! – Кирилл растерянно взъерошил волосы и отчаянно на меня посмотрел. – Блин! Я не понимаю тебя! Слишком сложно! Скажи нормально. Пожалуйста, Мышонок…
Последние слова он выговорил так просительно-нежно, что я не выдержала этого немыслимого напряжения и расплакалась.
– Малыш, малыш, ты чего, – перепугался Кир, опустился на пол рядом со мной и неловко обнял, – прости, я не хотел тебя так сильно расстраивать…Ну не плачь, Мышонок, не надо…
Знакомая уверенность его рук, так правильно меня обнимающих, тот самый неповторимый запах его тела, дополненный нотами парфюма, теплая мягкость футболки и надежная твёрдость груди, к которой меня прижали так сильно, что я слышала взволнованный стук сердца – все это накатилось такой мощной волной ощущений, что напрочь отключило мне голову. Я издала какой-то жалобный писк и потянулась к губам Кирилла. И он ответил. Удивленно, жадно, со сдавленным стоном, почти переходящим в рычание.
Мы целовались как одержимые. Прямо тут, на грязном полу, около запертой двери. И было все равно, кто из нас кому сделал больно и кто кого должен прощать. Сейчас мы просто жутко изголодались друг по другу, поэтому хватило одного касания, чтобы нас сорвало с катушек. И непонятно было только одно: как до этого получалось сдерживаться?