Год назад мы нечеловеческими усилиями сдали вовремя все экзамены и подали документы в семнадцать американских вузов, успев буквально в последний день перед дедлайном. После этого оставалось только выдохнуть и ждать. Долго ждать! Целых два с половиной месяца. Письма счастья начали приходить в середине марта, и первые пятнадцать, которые получила я, содержали в себе высказанную разными способами мысль: «Дело не в вас, а в нас, вы умная и прекрасная, и у вас все получится, просто не в нашем университете». Первые пять отказов я пережила стойко, вторая пятерка далась тяжелее, а каждое письмо с одиннадцатого по пятнадцатое я встречала бурным потоком слез. Мне казалось, что все плохо, что я тупая неудачница, которая никогда-никогда не сможет поступить ни в один из вузов США.
Кириллу между тем пришло уже два подтверждения, но он утешал меня, объясняя, что при равных условиях университеты гораздо охотнее возьмут того, кто не претендует на стипендию.
И вот шестнадцатое, предпоследнее, от которого я уже ничего не ждала. Щелкнула мышкой по значку конвертика, глянула на развернувшийся перед глазами текст, выцепила непривычное «Congratulations» и через секунду дико заорала на всю квартиру.
– ДА!!!! Господи, да! Не может быть! Мама!!! Папа!!! Я поступила! Где мой телефон? Мам, я не могу его найти. Дай свой! Мне срочно нужно позвонить Кириллу!
Из семнадцати университетов меня взяли только в один (последнее письмо тоже было с отказом), в University of the Sciences в Филадельфии. Я была ужасно рада. Учитывая, в какой панике я сдавала экзамены и собирала документы, мне очень и очень повезло. Кириллу пришло пять положительных ответов, и он выбрал Drexel University, потому что, во-первых, вуз был очень престижным и на бакалавриате там обучали бизнес-аналитике, а, во-вторых, этот вуз тоже находился в Филадельфии, а значит, мы могли учиться хоть и в разных местах, но в одном городе.
Родители оказались против Америки, и уговаривать их пришлось долго и муторно, объединив усилия с Кириллом и бабушкой (она-то как раз всеми руками была «за»). Переговоры с родителями я вела больше для их спокойствия, чем ради реального разрешения, потому что уехала бы в любом случае: с их согласием или без. И то, что они в итоге «дали добро», просто упростило всем нам жизнь. Отец Кирилла был, наоборот, чрезвычайно доволен решением сына и почему-то решил, что это я на него так положительно повлияла. В общем, в нашу единственную встречу, когда я чуть не скончалась от ужаса в этом огромном дорогом доме, он отнесся ко мне вполне благосклонно.