Уже идет вторая неделя, как мы удачно справляемся с моим планом. Два раза слетаем, и я остаюсь у Кира среди недели, но это ожидаемый сбой. Не критично. Главное, что в остальные дни я настаиваю, чтобы он отвозил в общагу. Пятницу, безусловно, жду, как праздника. Как обычно, с утра собираю сумку со сменкой, беру ноут и кое-какие конспекты. Закидываю все это сразу же к Бойке на заднее сиденье. Отъезжая, он поглядывает на меня, будто на невесть какое лакомство. Заруливает в какой-то закуток между зданиями. Снова целуемся, как одурелые.
– Сколько ты собираешься издеваться надо мной, Любомирова? – сжимая мой затылок, напирает Кир.
Я в ответ прочесываю ногтями его короткие колючие волосы.
– В смысле?
– В смысле без смысла все это… Хочу, чтобы всегда рядом была. Вместе.
– Угу… Я тоже… Когда-нибудь…
– Когда-нибудь… Когда?
Смеюсь, чтобы разрядить обстановку.
– Может, когда ты научишься опускать крышку унитаза, вытираться как все люди полотенцем, а не мокрым ходить…
Я дразнюсь, а лицо Кира становится сердитым.
– Что еще? Ну? Продолжай, – давит в своей привычной агрессивной манере. – Я записываю, – постукивает пальцем по виску.
– Относить тарелку в раковину, закрывать шампунь и другие тюбики… Ах, не щекочи! Ах… Бойка! – пытаюсь извернуться, но от него, конечно, нереально избавиться. На все мои охи и писки Кир лишь вздергивает брови. – Щекотать меня… Ох… Когда ты прекратишь… щекотать меня! Это одно из условий!
Он тотчас останавливается.
– Дальше, – подгоняет, когда у меня уже все мысли разбежались.
– Дальше я еще не придумала!
– Когда придумаешь?
– Когда, когда… Когда-нибудь!
– Варвар, – тихо выдыхает он, скатывая взгляд на мои губы.
– Когда ты забудешь все кликухи и будешь называть меня исключительно «Варя»! Вот! Еще один пункт.
Кир снова постукивает пальцем по виску, мол, запомнил.
И выдвигает:
– Дальше.
– Нет, не исключительно, – спохватываюсь я. – Поправка!
– Как еще?
– Придумай как-то нежно, – требую и краснею.
Так стыдно, что даже глаза слезятся. Знаю, что они блестят сейчас, но я моргаю и не разрываю зрительный контакт.
Бойка смотрит долго. Думает, неторопливо исследуя мое пылающее лицо. Потом сам себе кивает. Горячая ладонь соскальзывает с моего затылка на лопатки и, надавливая, подталкивает вперед. Лицом к лицу, практически кожа к коже. Смешиваем дыхание, но зрительный контакт не обрываем.
– Если прям на кекс ванильный изойти, – кривовато ухмыляется, выдавая свое смущение. Быстро гаснет эта показная эмоция, когда он тянет шумно кислород. – Я бы мог тебя назвать… – выразительно сглатывает. – Родная.