– И? Мне-то что?
– Да блин! Бойка там будет!
Едва услышав это, резко сажусь и суетливо сбрасываю одеяло.
– Откуда знаешь, что будет? Он разве здесь? На территории?
– Да же! У этого… – активно жестикулирует. – Блин, ну как его? Куратор… Препод, с которым мы в прошлом году ездили в Аккерманскую крепость, ну!
– Курочкин Виктор Степанович!
– Он же! – выкрикивая, сотрясает ладонями воздух.
Бинго, блин.
– И что? Ну?
– У него живет твой Бойка.
– Да ты что? Не может быть!
Сказать, что я удивлена… Вообще ни о чем! Кир с Курочкиным никогда общего языка не находил. Он его называл Франкенштейном, безбожно троллил и однажды даже с битой на ворчливого старичка попер.
– В общем, информация стопроцентная, – тарахтит Лена.
– Из надежного источника, – подключается добежавшая Катя.
– И насчет «валерьянки»[1] у Фили – тоже!
– Ну, что ты стоишь?
– А что я должна делать? – заторможенно спрашиваю.
От обилия информации растерялась. Сердце в груди оживает, когда я осознаю, что Кир так близко. Несется, захлебываясь безотчетной радостью. Остановить попросту невозможно. От переизбытка эмоций хочется визжать и прыгать.
– Так что я должна делать? – саму себя спрашиваю.
Но отвечают Лена с Катей.
– Собираться! – горланят хором.
Я смогу увидеть Бойку?
Я увижу Бойку!
[1] Здесь: Валерьянка – вечеринка.
Можем. Но не стоит.
© Кирилл Бойко
– Пиво будешь? – спрашивает Филя и маячит полупустой бутылкой «Короны».
– Одну, – киваю я.
Обещал Курочкину не убухиваться, да и сам не хочу. Желание участвовать в какой-то тухлой попойке давно пропало, но и в четырех стенах торчать устал. Войдя в дом Филимона, успел порадоваться, что народа все-таки не так много, как бывало раньше.
Как позже окажется, рано возликовал. Стоило мне примоститься со своим пивом за барной стойкой, случилось нашествие первой шумной толпы. А после них… двери уже не закрывались.
– Ты серьезно всю академию позвал? – раздраженно выдыхаю я, глядя на сияющего, словно новогодняя елка, Филю.
За годы дружбы куском гирлянды на шее меня, конечно, не удивить. Но вроде рановато он в этом году заряжает. Из колонок рубит какая-то тошнотворная танцевальная попса, и этот неугомонный придурок, не выпуская из рук бутылки, демонстрирует всем присутствующим стратегическую подвижность нижней части своего тела. Типа танцует, у него там какая-то школа за плечами. К слову, век назад ее прошел, но сам Филимон утверждает, что талант не забыть и даже не пропить. Как бухнет, наоборот, так и лезет это из него.
– Вообще никого не звал. Объявил, что вход сегодня свободный. Метель, пешком куда-то еще выбраться нереально… Все и валят ко мне. Сам знаешь, как это бывает, – говорит Фильфиневич и, клацнув пультом, включает уже конкретную дичь.