Мне все, что касается Бойки, интересно. Хочу слушать его. Знать все мысли, желания, планы.
– На тебя.
Такой ответ удивляет.
– На меня? И как это понять?
– Так и понять, Центурион. Тебя хочу.
– Я – твоя, – незамедлительно заверяю я.
Бойка застывает, стопорит дыхание, а потом горячо выдыхает мне в ухо.
– Когда я в следующий раз спрошу, ты ко мне переедешь? – спрашивает, выдавая такие эмоции, от которых у меня все внутри до боли сжимается. – Я всему научился. Франкенштейн подтвердит.
Я смеюсь.
– Никак не могу представить вас вместе. Как вы уживаетесь?
– Приходи… Приходи в гости. Посмотришь.
– О-о-о… А можно, что ли?
– При старике можно.
– Приду!
– Ты не ответила на мой вопрос, – по голосу слышу, что сложно дается ему это напоминание. Но не отступает. Это же Бойка. – Когда все у меня будет, позову тебя, переедешь?
– Конечно, перееду, – выдыхаю, как все самое особенное, ему прямо в ухо. – Конечно. Перееду, Кир.
Он снова замирает.
А пару секунду спустя крепко-крепко стискивая меня, находит мое ухо:
– Я тебя люблю.
– А я тебя. Люблю, – отвечаю тем же особенным способом.
Клянусь… и до рассвета ее целую.
© Кирилл Бойко
– Кирилл, иди, помоги мне, – доносится из кухни голос Франкенштейна.
Жму «сэйв», закрываю крышку ноута и поднимаюсь. Мысленно сам себя одергиваю. Надо как-то прекратить, пусть и за глаза, называть так старика. Я, конечно, сволочь, но совесть тоже имею. Достаточно того, что чувак позвал меня к себе жить. Ко всему, за это время я действительно многое понял. Курочкин – мировой мужик. Со своими загонами, безусловно. Но у кого из нас их нет?
– Что делать? – спрашиваю, останавливаясь на пороге.
Неловкость между нами, походу, только с моей стороны сохраняется. Однако это не потому, что я не ценю, просто в силу характера тяжело гнуться в дугу и как-либо выслуживаться.
– Видишь эти орехи?
– Естественно, – хриплю я.
– Их нужно наколоть и почистить, – привычно, на одной ровной волне выдает указание, как рекомендацию. Поджимаю губы и киваю, принимая «любезно» протянутую Курочкиным странную металлическую штуку. Машинально рассматриваю ее. Спрашивать, как пользоваться – западло. В принципе, вроде как догадываюсь. Голова, слава богу, работает. – Я делаю опару на тесто, – сообщает между тем старик. – Хочу к приходу Вари испечь рулеты. С маком и с орехами.
Я никак не комментирую. В принципе Курочкин и не ждет. Так обычно и проходит наше общение – он говорит, я слушаю, по надобности периодически киваю или отпускаю какой-то односложный ответ.
– Варя любит сладкое, – сообщает Фр… старик, гремя мисками.