Глаза в глаза.
– Мало, – тихо отвечаю.
– Почему тебе постоянно мало? Из-за того, что сказал Ренат Ильдарович? Из-за меня? – так же тихо отзывается Варя. – Это… Это все бред. Я не заболею. У меня все отлично.
– Сейчас неважно, что кто сказал. Я так решил, – говорю, не меняя темпа. – Не надо спорить.
– Я не спорю. Просто…
– Я люблю тебя, – перебиваю я.
Жду ответа, будто он еще может быть вариативным.
– И я тебя люблю.
Только после этого прижимаюсь к жене лицом.
Замираем.
– Хорошо так, – шепчет Варя неторопливо, почти сонно. – Тихо. Тепло. Спокойно.
– Угу.
Так все и было. Примерно до середины апреля. А потом, блядь, случился новый треш.
После продажи «элитки» присматривал разные бюджетные варианты среди бэушных тачек. Никаких понтов, чисто для удобства своей семьи. Как раз с очередных, не самых удачных смотрин возвращался, когда позвонила Варя.
– Кир… Привет…
Слышу, что плачет, и сходу рубает по всем вышкам.
– Что случилось?
– Мама… Мама в больнице… Избил… Сильно… Бабушка звонила… – постоянно прерывается, а до меня и без того как будто рывками информация доходит. Закусывая губы, безумно таращу глаза. Давно шагать перестал. Стою посреди тротуара, не замечая, как толпа огибает. – Все очень плохо… И с ребенком… Кровотечение… Я поеду… Ты… Ты со мной можешь?
Долго не отвечаю, только потому что все еще догоняю. Потом, конечно, сразу выдыхаю:
– Вызывай такси, я уже близко. И это… – морщась, скребу большим пальцем бровь. Сглатываю, пытаясь остановить то, что там раскручивается. Сейчас, как никогда, важен баланс. – Приготовь мне какую-то чистую одежду, – говорю, наконец.
Не уточняю, что весь в грязи, потому что под тачкой не поленился полазить. Но Варе сейчас это и не нужно знать.
– Хорошо. Приготовлю. И жду.
Последние пять минут до дома сердце продолжает работать на повышенных оборотах. Расползается по груди что-то такое давнее, страшное, гнилое. Жжет и капает гноем. Но, явившись в квартиру, я, безусловно, делаю вид, что абсолютно спокоен.
Пока Варя, утирая слезы, подает чистую одежду, мою руки и лицо.
– Вот как так можно, а? Она же беременная… Это же… Зверство… – причитает она.
А я ныряю под струю головой. Мочу, пока по спине не течет.
– А если она умрет?.. Или с ребенком что… Как же так можно?.. Как?..
Молча закрываю кран. Вытираюсь. Так же молча одеваюсь. Даже в дороге ни слова не выдаю. Не могу, будто заклинило. Просто сжимаю Варину ладонь и слушаю, как она то и дело срывается на тихий плач.
Казалось бы, давно все корни отрубил, но вина не спрашивает. Чувствую за этого ирода. А с ней и стыд. Вот на хрена мне это надо?