Когда у них родилась дочь, он и сам будто родился заново. В жизни наконец появился тот смысл, которого он давно ждал. Эвита стала воплощением женского начала в его жизни, чистого, прекрасного, волшебного, удивительного, неприкосновенного. Наверное, поэтому он и решил назвать ее именем прародительницы всех людей, первой женщины, хотя жена была категорически против и настаивала на чем-то попривычнее, вроде Насти или Полины. Но тут он был непреклонен, и Елена смягчилась, увидев, как он любит малышку, как носит ее на руках, как окружает их обеих заботой.
Лука вовсе не собирался развеивать эти иллюзии жены. Почему бы не прожить так всю жизнь? Он никогда не верил в волшебство любви, просто хотел, чтобы все было спокойно, безопасно и процветало под его контролем. Если же говорить о его темной стороне, так это не касалось никого. Случайные знакомства, эффект новизны, адреналин, разнузданность, похмельное забытье уже на следующее утро, только сладкое послевкусие разврата и ощущение, что держишь руку на пульсе, что находишься на пике, что со страстью матерого хищника пожираешь то, что тебе причитается по праву сильного.
Возможно, все так и продолжалось бы по давно заведенному обычаю, если бы однажды он снова не встретил ее — девочку из прошлого, с которой когда-то поступил жестоко и которая оставила в душе почти незаметный тонкий порез, как от бритвы, который, казалось, давно затянулся, но, стоило к нему прикоснуться и оживить воспоминания, он заныл, заболел, закровоточил и оказался неожиданно глубок… Он захотел ее, совсем как тогда — сразу, необузданно, страстно. Только сейчас уже были не те времена, когда он с легкостью мог позволять себе любые интрижки, не заботясь о последствиях. Да и Кристина была не из тех девиц, с которыми он привык иметь дело. И если она имела силы отказаться от него, когда была юной, влюбленной и невинной, как ангел, то сейчас и подавно не стала бы играть по его правилам. Такие вещи он определял сразу, с первого взгляда. Уж этого у него нельзя было отнять… Женщины давно перестали быть загадкой, хотя, возможно, он просто никогда не пытался в этих загадках разобраться.
Первое время он лишь приглядывался, пытаясь изучить собственные ощущения от нее и ее реакцию на него. Странное щемящее чувство не отпускало, и он все не мог припомнить, чтобы испытывал такое когда-то. Может быть, это было смутное понимание, что шансов у него было не так много. К этому примешивалась неприятная вяжущая тревога, что именно эту девушку он боится упустить. У него было время подумать, какие цели он станет с ней преследовать, но в его нынешнем положении семейного человека вариантов было немного. Разрушить ради этой вспыхнувшей страсти все, что усердно строил и нежно лелеял столько лет? Или вновь поступить как последний ублюдок, поиграть, насытиться и выбросить за ненадобностью? Он попытался себе представить разговор с Кристиной на эту тему.