— А ты бы предпочла мужчину, который слушался бы тебя во всем?
— Который прислушивался бы… — назидательно уточнила она.
— Ладно… — снисходительно протянул Лука. — Тогда спой для меня… а я послушаю… Кстати, всегда хотел услышать что-нибудь на немецком в твоем исполнении.
— Ах, вот как… — Почему-то эта просьба ее подзадорила. Наверное, все же хотелось его впечатлить после этой его притчи. — Ну тогда держись… — Кристина перебралась на постель, откинулась на подушку и задумчиво уставилась в потолок, вспоминая немецкие песенки, что она знала. Выбрав, наконец, одну, она обхватила подушку и запела нежным голоском, слегка отбивая такт ногой:
Irgendwie fangt irgendwann
Irgendwo die Zukunft an,
Ich warte nicht mehr lang…
Liebe wird aus Mut gemacht,
Denk nicht lange nach…
Wir fahr'n auf Feuerrädern
Richtung Zukunft durch die Nacht.
Gib mir die Hand,
Ich bau dir ein Schloss aus Sand
Irgendwie, irgendwo, irgendwann…
Die Zeit ist reif
Für ein bisschen Zärtlichkeit
Irgendwie, irgendwo, irgendwann…[3] Допев последнюю строку, она замолчала в ожидании его приговора и закусила губу, кожей чувствуя, как он улыбается.
— Я понял только одно слово, — заявил Лука наконец, нагло ухмыляясь. — «Liebe» значит любовь. Что порадовало, конечно… Но в целом это ужасно…
— Что?! Тебе не понравилось, как я пою? — с наигранным возмущением воскликнула Кристина, подскочив на постели.
— Ты чудесно поешь… у тебя сексуальный голос… Но знаешь, немецкий все же не тот язык, на котором хочется слушать песни о любви. Это как с коньяком. Когда пьешь французский коньяк, хочется женщину. Когда пьешь армянский коньяк, хочется французского коньяка.
— Тебе реально пора бросать пить…
— Думаю, это не поможет. Во всяком случае тебя я хочу даже без коньяка и даже под немецкие песни, а это уже тревожит меня всерьез.
Они вновь беспечно рассмеялись, как дети, и в какой-то миг Кристина облегченно выдохнула. Почему он никогда не раскрывался перед ней раньше? Может быть, тогда все сложилось бы совсем по-другому… Даже слезы навернулись на глазах. Все же вернувшись в Россию, она стала слишком сентиментальной… Может быть, это к лучшему? Или это какое-то затишье перед очередной бурей?..
— Уже поздно. Тебе пора домой, — проговорила она умиротворенно.
— Беспокоишься за меня?
— Ну… Я уже который раз тебя прогоняю… так что…
— Если тебя мучает чувство вины, я все еще очень близко от тебя. Можешь попробовать загладить ее лично.
— Хочешь еще раз услышать нет?
— Боже, только не это! — произнес он с сарказмом, изображая отчаяние, но тут же сменил тон на серьезный и привычно жесткий. — Знаешь что, моя девочка… Я, конечно, обещаю быть джентльменом, сколько ты пожелаешь. Но вот потом берегись… Я тебя до обморока всю заласкаю и затрахаю, а потом… продолжу ласкать и трахать… — Вот эти слова действительно заставили ее онеметь и задохнуться в приливе жара. Она открыла было рот, даже не зная, что сказать, но Лука сам поспешно ее перебил. — Черт… Извини… У меня звонок по другой линии. Спокойной ночи, солнышко… Удачи на завтрашнем собеседовании.