Когда я вышла из ванной, на плите не обнаружила ничего. Только записку.
«Не пугайся. Мне пришлось срочно отъехать. Дверь заперта. Собаки на страже. Вернусь после обеда».
Даже не подписался.
Обидно. Мне бы хотелось, чтобы он разбудил меня поцелуем, но у него есть дела поважнее. А мне нужно просто это принять, он ведь… Кстати. А кто он? Мне о нем вообще ничего неизвестно. Кроме имени. И явно этот дом не его постоянное пристанище. Вчера я успела разглядеть многочисленные тонкие шрамы на животе, многолетние рубцы… не было ни синяков. Ничего такого… только костяшки пальцев сильно стёрты, но это я заметила ещё тогда… в самый первый день.
Вернулся он ближе к вечеру. Я лежала на диване в гостиной и думала, как быть дальше. Сама не поняла, как задремала. А из объятий сна меня вывел тихий скрип пола около его двери.
И все равно неприятно. Хотелось бы, чтобы он первым делом поприветствовал меня. Не объятием или поцелуем, что тоже было бы очень неплохо. Но хоть банальное «Привет» можно было сказать?
Поднимаюсь со своего места и медленно, не привлекая к себе внимания, встаю в проход. Рома не заперся, наоборот, дверь открыта настежь. Он стоит у окна спиной ко мне и стягивает с себя объемную толстовку.
Глаза мои распахиваются, потому что под ней…
Раньше я никогда вживую не видела бронежилет. Но эта чёрная штука, закрывающая мужское тело от неожиданной опасности, вроде бы называется именно так. Рома снимает жилет и, не оглядываясь, бросает его на кровать.
От неожиданности я делаю шаг назад и попадаю на скрипящую область пола. Мужчина, словно хищник, реагирует молниеносно.
Он замирает, спина его разом напрягается. А дальше все происходит слишком быстро, чтобы можно было отделить одно действие от другого.
Резкое движение рукой, глухой щелчок, мужчина мгновенно подбирается, оборачивается, чуть сгибая колено, выбрасывает вперёд ладонь с зажатым пистолетом, и я даже не успеваю понять, откуда он его вытащил.
Я громко вдыхаю воздух, округляя глаза, и подскакиваю на месте. Крепко обхватываю себя руками. По спине ползёт липкий холодок страха и непреодолимого ужаса. Потому что выражение лица Беркута пугает меня – ни разу за все время, проведённое рядом с ним, я не видела своего первого мужчину таким.
В его глазах безжалостность, непримиримость, жестокость, суровость и – это, пожалуй, самое страшное – гнетущее спокойствие.
Вот кто передо мной. Дикий, бездушный хищник. И правильно. Беркут – его настоящее имя. От Ромы в этом человеке уже мало что осталось.
Я еле дышу, не в силах отвести взгляд. И шага ступить не могу. Словно приросла к месту, а ноги утопают в болоте. Не понимаю, что делать.