Рита подозрительно прищурила взгляд, а затем махнула рукой.
— Да, впрочем, не важно. Ты это, раз раньше пришла, помой первыми кружки. У нас, как всегда, утром чай и кофе спросом пользуются, а в баре нет ни одной чистой кружки, лады?
— Лады, — ответила, кивнув, и, сбросив с плеч рюкзак, пошла за фартуком, мысленно настраиваясь на работу и в глубине души, хотя может и не так глубоко, понимая, как прав куратор Дима, когда говорит, что мне здесь не место.
Вдруг и вправду, вот он мой шанс?
Подумала и рассмеялась. А маме я что скажу? Это та еще задачка, но решим ее позже. А сейчас за работу. Все же, здесь я работаю последний день. Выбор очевиден.
И вот так всегда! То Веник, то бишь Вениамин Павлович, ругал меня на чем свет стоит, угрожая увольнением, а как только я сама решила сделать ему подарок и уволиться, оказалось, что я, видите ли, незаменимый работник.
Стоя в вагоне метро среди редких ночных пассажиров, я вспоминала, как заявилась после работы к директору и обрадовала его, что увольняюсь.
Ох и удивился он. Даже приятно было.
— Это вы чего удумали, Кузьмина? — сурово спросил он. — А кто посуду за вас мыть будет, а?
— Да кто угодно, — ответила спокойно. — Вы не так давно уверяли меня, какая это чудесная работа и как много есть желающих занять мое место. Я решила, пусть так и будет. А я…
— И где, спрашивается, я найду так быстро вам замену? — невежливо перебил меня Веник.
— Из той очереди, кто спит и видит получить эту сказочную должность, — я положила на стол перед директором заявление и улыбнулась. — Подпишите, пожалуйста. И выдайте мне мои кровные.
Глаза у Вениамина Павловича стали недовольными и узкими от презрительного прищура.
— И не подумаю, Кузьмина. Будете работать, пока не найду нового работника.
— Но у вас есть еще мойщица, — проговорила я и вспомнила, как часто отлынивала от своих обязанностей моя сменщица. А сколько раз она оставляла мне горы немытой посуды? Я себе такого не позволяла. Стыдно было не выполнять свою работу. А ей вот нет. Ну так пусть и поработает с недельку каждый день. Ей полезно.
— Не подпишу, — холодно сказал директор. — Будете работать, пока мне угодно.
— Что? — а вот тут я начала, мягко говоря, злиться. — Подпишите, — попросила, чувствуя, что внутри закипает недовольство.
Веник уставился на меня с выражением гадкого самодовольства, и я стиснула зубы, мысленно возжелав, чтобы господин директор взял своими пухлыми пальцами ручку и подписал мое заявление там, где надо.
И вдруг, о чудо, рука мужчины потянулась к дорогой ручке с золотым пером.