— Я не идеалист. Я практик, — оборвал я его разглагольствования. — И хорошая практика неоднократно убеждала, что зло рано или поздно наказуемо. Это добро не всегда вознаграждается. По крайней мере, на первый взгляд.
Похоже, я задел его за живое. Мажеровский вскочил, роняя пепел на полировку стола, и заметался по кабинету. Взор потемнел, словно голубое небо затянуло свинцовой тучей.
— Что вы знаете о добре и зле? — раздраженно спросил он, глядя мне в глаза. — По каким признакам отличаете одно от другого? Что во благо для одних, для других смерти подобно! А я… Я сделал в своей жизни массу хорошего!
— Вы меня убеждаете или себя? — тихо спросил я. — Я считаю: цель не оправдывает средства. А вы думаете по-другому. В этом наше принципиальное различие.
— Да вы на себя посмотрите! — взвыл Мажеровский патетически. — На каком основании вы присвоили себе право решать, что хорошо, а что плохо? Раз уж вы, Марк, настолько уверены в торжестве справедливости, для чего тогда берете на себя миссию возмездия? Мне ведь известны все ваши «подвиги»!
Я усмехнулся, но усмешка вышла кривой. В моей жизни действительно были эпизоды, не однозначные на весах бытия. Но, в конце концов, жизнь все расставила по своим местам и мне не приходится краснеть, вспоминая прошлое.
— Я на себя ничего не беру. Скорее это Справедливость избирает меня своим оружием. Вам же известно, я веду борьбу не только с личными врагами.
— Понятно, — протянул Мажеровский с изрядной долей иронии. — Ненависть ради любви. Как же, проходили. Глупости все это! Нет абсолютного добра. И зла нет. Они не могут существовать обособленно друг от друга. А знаете почему? Да потому, что в мире все относительно! И все имеет свой предел: когда заканчивается одно, но тут же начинается другое, — Мажеровский умолк, задумавшись, потом, гораздо спокойнее, добавил: — Беспредельна, пожалуй, только любовь. Но об этом я узнал совсем недавно.
— И честь, — оставил я за собой последнее слово. Мажеровский только отмахнулся, и устало рухнул в кресло, протестующе заскрипевшее под ним. А я задумался, глядя на него. К чему был весь этот разговор? Похоже, Мажеровский меня в очередной раз прощупывал. На что он рассчитывает?
Так, ну ладно, поговорили, и будет, и так слишком много сказано. Или все-таки мало?
— Ну, так я поехал? — поставил я точку в разговоре. — Разбираться, где добро, а где зло…
Мажеровский, откинувшись на спинку кресла, рассмеялся.
— Занятный вы человек, Марк.
Не то слово…
Выйдя из замка, я у самой лестницы увидел магбиль, на который Азар старательно наводил последний лоск. Заметив меня, тролль широким жестом распахнул дверцу.