Анна Карловна иронично хмыкнула в ответ на мое предложение.
— Ну, хорошо, настойчивый вы мой, давайте пройдем в вашу комнату. Но вино я пить не буду, так и знайте. У меня еще впереди дорога домой, оказаться в собственной клинике в качестве пациента у меня нет ни малейшего желания.
— Как я вас понимаю, — закивал я, показывая Анне Карловне дорогу. — Ведь вас не сможет лечить самый лучший специалист клиники.
— Это кто же? — нахмурилась она.
— Вы, конечно!
Наконец-то удалось растопить ледок отчуждения, Анна Карловна улыбнулась одними уголками губ в ответ на откровенную лесть, а взгляд карих глаз заметно потеплел. Я гостеприимно распахнул дверь комнаты, пропуская целительницу, и сам себя похвалил, за то, что, следуя советам хорошей морской практики, содержу комнату в относительном порядке. По крайней мере, не приходится краснеть перед неожиданной гостьей.
— Анна Карловна, скажите мне, что с Мажеровским? — спросил я напрямик, устроив целительницу в кресле.
— Существует такое понятие, как врачебная тайна, и ничто не заставит меня нарушить её, — ответила она со срывом, даже вызывающе. В глазах вновь мелькнула льдинка недоверия. Так, похоже, не я первый задаю этот вопрос.
— Кто еще интересовался здоровьем Мажеровского?
Целительница нахмурилась, отняла у меня саквояж и водрузила себе на колени, словно пытаясь спрятаться за ним от неприятных вопросов. Я заметил, как побледнели костяшки пальцев, вцепившихся в ручку саквояжа. Пришлось вкратце обрисовать сложившуюся ситуацию, в том числе и причину, по которой за информацией пришлось обращаться к ней. Я же не виноват, что Мажеровский столь болезненно реагирует на любые вопросы о собственном здоровье.
И опять я убедился, что мое первое впечатление о целительнице оказалось верным. Она не стала задавать глупых вопросов, а четко и толково ответила на все интересующие меня вопросы:
— Интересовались здоровьем Саши люди, приближенные к Скорпио, якобы по собственной инициативе. Пришли в клинику, представились Сашиными друзьями, выразили беспокойство по поводу его здоровья, мол, после несчастного случая в его поведении появились странности…
Я кивнул.
— Да, Мажеровский говорил мне, что какой-то эксперимент не удался.
— Это мягко сказано. Тот эксперимент имел для Саши самые фатальные последствия. Вы в курсе, что ему теперь нельзя ни под каким соусом ворожить? Присматривайте за ним, он же, как дитя малое, — сказала Анна Карловна, вновь опуская саквояж на пол. — А люди те мне не понравились, какое-то напряжение в их поведении меня насторожило, поэтому я ограничилась общими фразами и ничего такого, что не известно людской молве, они от меня так и не узнали. В итоге они, уходя в большом раздражении, порекомендовали мне держать разговор в тайне, особенно от Саши. Якобы, чтобы не волновать больного.