Усталое солнце присело на гребень горы, вызолотив небо. В животе кто-то недовольно заурчал, и я неожиданно понял, что изрядно проголодался. Что там Роксана говорила на счет умопомрачительного ужина? Убрав бумаги со стола, я направился в столовую. Все равно нужно дать информации время улечься в голове, перевариться, а там глядишь, ответ на загадку и всплывет сам по себе на поверхность.
Я же чувствую, он где-то рядом…
Я подошел к столовой, привлеченный тихой музыкой и ароматом, дразнящим обоняние. В животе опять заурчало, я распахнул дверь… И замер на пороге в немом изумлении.
Столовая сияла. Множество свечей в причудливых канделябрах, сверкающих золотом, истекают восковыми слезами, озаряя комнату теплым мягким светом. Свет так ярок, что кажется, от жара плавится сусальная позолота подсвечников и медленно смешивается с восковыми слезами. Привлек внимание потолок. На темно-синем фоне вспыхнули созвездия, кружащиеся в неспешном танце. Сначала я решил, что Мажеровский махнул рукой на запрет использовать магию и создал эту красоту, но, приглядевшись, я понял, что это светлячки, по непонятной мне прихоти, собрались под потолком и кружатся в затейливом танце. Красиво.
Но все это мирмульки, как говорит Роксана. Больше всего меня поразила живописная группа у клавесина. Мажеровский при полном параде, то есть во фраке, с белой розой в петлице, с задумчивым видом перебирает клавиши, извлекая из инструмента тихие нежные звуки, сплетающиеся в затейливую мелодию. Ему внимают девушки. Вот я по серости своей всегда считал, что чем меньше на женщине одето, тем лучше. А уж к драгоценностям вообще всегда относился скептически. Мне казалось, что женщине некрасивой они очарования не добавят, а истинную красоту только помешают оценить по достоинству. Будут смотреться, как пожухшая листва на бутоне розы.
Я ошибался. Жестоко.
Эллина и Роксана, в шикарных бальных платьях из мерцающего атласа, выглядят, как королевы. А драгоценности, поблескивающие в высоких прическах и на лебединых шейках, стали достойной оправой для неземной красоты девушек.
Но всех перещеголял Азар. Мягкие кожаные сапожки и обширные штаны остались прежними, может чуть менее пыльными, чем обычно. А вот привычная кожаная безрукавка сменилась белым, невероятного размера (не иначе тролль его из паруса сшил), с разноцветными и разнокалиберными пуговицами, камзолом, подпоясанным широким поясом, расшитым золотом. За поясом заткнут кинжал в простых ножнах. Довершает парадный костюм малиновая кепка, постоянно сползающая на нос. Тролль терпеливо мнется в стороне, ожидая своей очереди блеснуть талантом, но я на его месте не спешил бы привлекать к себе внимание. В процессе переодевания его штаны лишились пуговицы, и теперь на самом интересном месте из прорехи застенчиво выглядывает уголок рубахи, сводя на нет все усилия Азара.