Когда — то девушки могли подолгу болтать в темноте, перед тем как разойтись спать. В этот раз непринуждённого щебетания не слышно: Виррис, которой помогли искупаться и сменить бельё, тихо ворочалась в своей постели, а Элге ломала голову, хватит ли у неё опыта играть новую роль в семье мужа. Боролась с разочарованием, неуверенностью в благополучном будущем, снова ударялась в самоедство: её брак со лжи начался, ложью и притворством и продолжается. Пользуясь отсутствием форрильского контроля, перед сном приготовила себе отвар, предохраняющий от беременности на ближайшие три месяца. Мад ещё не штурмовал её спальню, но теперь она считала себя вправе играть по новым правилам. Игрок из неё, конечно, весьма посредственный, с лордом Форрилем-старшим не тягаться, но хоть какая — то уверенность в себе, хоть капля.
…А ещё летом мысль о светловолосом зеленоглазом малыше была такой желанной.
— Вир? — позвала девушка в темноте.
— Что?
— Ты ему не безразлична.
Вряд ли стоило заговаривать с ней на эту тему — это их личный вопрос, не Элге вмешиваться, но в эту минуту ей остро захотелось убежать от своих тягостных дум.
— Кому? — после паузы отозвалась Виррис с деланным непониманием.
Зашуршала ткань: старшая взбила подушку повыше и повернулась лицом к младшей.
— Господину директору.
В виррисовом голосе звякнул металл, через несколько мгновений сменившийся на сбивчивый шепот:
— Что-то не видела я никакого небезразличия, когда он заключал меня в эту мерзость. Прости меня, Эль, я заслужила наказание за то, что с тобой делала… Прости. Пока нет света, говорить проще… Но я бы и не собиралась больше, никогда, я не осознавала, какой это вред для тебя, как опасно! Я никогда, никогда не хотела тебе… у меня больше никого нет. Но эта клятва-печать… Он призывал силу, он и пальцем не тронул, а меня будто вываляли в липкой гадости. Закрыл, запер, дышать невозможно, спину ровной держать невозможно, видеть, как раньше, невозможно — краски тусклые, всё серое, невыразительное. Я не хотела выходить из дома — боялась, что все сразу поймут, что это…видно.
— Я была против установки клятвы, — дрогнувшим голосом сказала Элге.
— А твой муж и этот господин — за, — с нажимом напомнила сестра. — Если бы хоть что-нибудь другое, а не этот кошмар! А он плёл свое заклинание, и всё смотрел своими глазищами — ты видела, какие у него глаза? Зрачки так и проковыривают в тебе дырку!
— Это из-за очень светлого цвета радужек. У многих северян такие глаза, — пробормотала младшая.
— Да мне всё равно, кто он! Он меня запер, сколько бы раз я этого не заслуживала!