Под салфеткой из белёной льняной ткани обнаружился завтрак: кувшин с каким-то питьем, ягоды в глубокой миске и порезанный на куски мясной пирог. И где взял, любопытно? Эти ягоды, крупные, тёмно-сливового цвета со спелым вишнёвым бочком, сочные, сладкие, не росли в Шелтаре, да и Калдигерн своим климатом не подходил изнеженным, любящим солнце и влажный воздух длинным гибким лозам. Родина этих ягод в далёкой солнечной Аззарии, там сейчас самый сезон. Снова его колдовство?.. А ещё…Элге от изумления зажмурилась и часто-часто заморгала: в маленьком кувшинчике за неимением вазы красовалась…ветка орхидеи, усыпанная розовато-сиреневыми цветами. Холодная, нездешняя красота нежных лепестков так неуместно смотрелась в окружающей обстановке затерянного в глухом лесу маленького домика. Невероятное чудо. У неё защипало в носу. Девушка погладила пальцем плотный, с прожилками лепесток и наклонилась вдохнуть аромат, зная, что орхидеи его не имеют. Чуткого носа коснулся едва заметный фиалковый запах.
Но где же сам Ар?
Элге заглянула в купальню — и там пусто. Пользуясь случаем, быстро умылась, стремительно привела себя в порядок, нашла гребень в своей сумочке, выудила сложенные под платьем ленты для волос и в рекордно короткий срок заплела косы. Мужчина с половиной человеческого лица не возвращался. Разговаривать с ним не очень хотелось, точнее, не хотелось совсем, но надо выяснить, как теперь будет происходить исполнение…исполнение её желания. Словно воришка, застигнутый на месте преступления, Элге приблизилась к окну и выглянула на улицу. И возле дома мага не видно. Рискнула выйти наружу. Не было его и в огородике, и возле озера. Элге плеснула себе травяного отвара — тёплого — в кружку, положила в рот сладко пахнущую ягоду: на язык брызнул густой вишнёвый сок. Отщипнула немного пирога. Аппетита не было. Взгляд сам собой то и дело обращался в сторону постели, на которой… Щёки ощутимо опалило не румянцем — пунцовой краской. «Дрянь», — молча костерила себя Элге словами, не приличествующими молодой леди. Да и леди она себя сейчас не чувствовала.
По проявленной ночью чувственности, жадности, с которой прикасался к её коже, по отсутствию усталости, ему можно было дать гораздо меньше лет, чем казалось внешне, как бы не уверяли друг друга сплетники, что лесной отшельник разменял не одну сотню. И полным шоком явилось для девушки то, насколько предало её собственное тело. Дрянь.
В последний раз погладив нежную орхидею, она взяла вещи и выскользнула за порог.
Всё та же тишина на полянке, над озером.