До полной остановки я не проронила ни слова, уперлась лбом к стеклу, опустив бесполезные глаза. Они активно сопротивляются радужно принимать световые лучи. Во мне бушует буря эмоций: протест и опасение останавливают и пугают меня; эйфория и возбуждение подталкивают на сумасшествие; вина, убивала и не отказывается давать задний ход в настоящем; а подавленность и тоска напоминают о прожитом одиночестве. И я знаю, для чего это делает Дэвид — он вскрывает мой ящик Пандоры. И где-то в глубине, за всем этим хламом, всплывающему на поверхность, я безумно ему благодарна. Никто до этого не шёл со мной в темноту, чтобы я перестала бояться. Никто не держал меня за руку, когда я могла сорваться вниз. Дэвид делает это сейчас.
Глушится мотор. Мы на месте. Я хочу убежать и остаться. Вот какое у меня состояние.
— Откуда? Откуда ты узнал, что я бывала здесь ранее?
— Догадался. Сегодня утром я заезжал к Оливии, обещал позавтракать с ней. И миссис Моррис начала делиться вашим обжитым бытом. Удивительно, что с твоей загруженностью, всегда ты читаешь Оливии сказки перед сном, за исключением тех дней, когда она проходит очередную плановую реабилитацию. Но Миссис Моррис поделилась, что раньше на протяжении полутора лет, ты просила её тебя замещать в один и тот же день недели — каждый четверг. Ты уезжала и приезжала в то же время. Ты отлучалась на 12 часов. Одежда неброская: джинсы и черное худи, приспущенная на глаза бейсболка, в руках ключи и тебя уже нет. Ты точно куда-то уезжала, а вот куда, подсказало время твоего отсутствия и увлечение гонками.
Североамериканская мекка шоссейных гонок, автодром Уоткинс-Глен — личная исповедальня Амели Миллер. Со времён университета я посещала это место каждый наступивший в моей жизни четверг. Здесь нью-йоркская команда «NY Speed Team» традиционно проводит ночные обкаты. Расставание Дэвида привело меня в этот спорт, моя любовь к Дэвиду спроецировалась на гонках. Наблюдать стало одним из любимых занятий после прямого в них участия. Звук проносящихся мимо тебя колесных комет, запах сжигаемой силой трения резины, в этом я нашла своё успокоение. Как только подсознание мысленно возвращалось, казалось мне, к забытым воспоминаниям, наматывающие круги автомобили уносили их вместе с собой. Словно очутившись внутри торнадо ты выпускаешь произвольно рисующиеся картины из виду, не дав их завершить. Итог таков: не успев сообразить, нет повода плакать. Смерть родителей усилила желание появляться здесь.
— Что изменилось полгода назад? Почему ты перестала ездить на автодром?