В сугубо медицинских целях, само собой.
Кидаю мимолетный взгляд из‑за плеча, чтобы насладиться эффектом, но Миши в дверях уже нет.
Чертов йети‑ниндзя. Подкрадывается незаметно, исчезает бесшумно, на провокации не ведется.
Что за мужчина?
Прохожусь пальцами по тканям, но натыкаюсь сплошняком на джинсы, майки и свитера. На боковой полке обнаруживается сорочка, такая тонкая и гладкая, с прозрачным кружевом в таких местах, что сомнений не остается: это ночнушка «поднять умершее». Которой в жизни не могло быть в моем гардеробе. Боже, я совсем отчаялась затащить мужика в постель, похоже.
Насколько все печально на нашем супружеском поле? Раньше мне не требовалась одежда, чтобы хорошо провести время с мужчиной. А теперь у меня стопка чего‑то дорогостоящего и ажурного. И это совсем не я.
Откладываю это шелковое чудо, под названием «последний шанс» и тянусь к более удобному варианту. Мягкий домашний костюм, состоящий из штанов на широкой резинке и клетчатой рубашки‑бойфренд. Все объемное, не сковывающее движений. Больше похожее на меня. Но у меня есть супердар: любую, даже самую пристойную, вещь превращать в сплошной порок.
И, просто чтобы доказать себе, что я — все еще я, расстегиваю две верхние пуговицы, спускаю рубашку с одного плеча. Оглядываю себя в зеркало.
Сопротивление бесполезно.
Он мне всё расскажет!
Выхожу из комнаты и тихой поступью ныряю на кухню. Миша стоит возле стола, широко расставив ноги и сложив руки на груди. Встречает меня таким взглядом, что рубашка сама заползает обратно на плечо.
— Ты пила? — рычит на меня.
— Пару глотков, — трусливо не признаюсь в паре бокалов «до». Прислоняюсь к стене напротив и мужественно выдерживаю тяжелый взгляд.
Я что, алкоголичка? В завязке и только что сама не понимая, развязалась? К чему такой наезд?
— Ты же на лекарствах! — и вот этот обвиняющий тон мне тоже не нравится. Он что в «папочку» играет со мной?
— Это все миф, — отмахиваюсь рукой и приземляюсь на стул. — От пары бокалов с напичканным медикаментами организмом ничего не случится.
— Пары бокалов? — повышает на меня голос.
Черт, проговорилась.
— Тройки! — уверенно говорю я и хватаю недопитое вино.
Смотря прямо в глаза обозленному йети, с удовольствием делаю пару глотков.
Дурацкая, дурацкая привычка дергать тигров за усы.
Михаил
Это странное чувство.
Дежавю. Но вместе с ним, будто что‑то совершенно новое.
Смотрю, как Маруся шлепает босыми ногами по полу, прокрадываясь в комнату, и не могу оторвать от нее взгляд. Не только потому, что на ней едва ли держится одно полотенце и простора для фантазии не остается, а я скучал, но еще и потому, что она сейчас совсем другая.