. Давид Юсупов. Мой муж. Немного изменившийся внешне, но всё такой же красивый и мужественный.
- Ты… Боже, что происходит?! – с трудом ворочаю языком.
Карие глаза обжигают. Проходятся по моему лицу и фигуре. Давид будто тоже ищет подтверждения, что этоЯ. Катя. Его жена.
Он делает два шага навстречу, сокращая расстояние между нами до критического, молча прижимает к себе и гладит по волосам. Я утопаю в запахе и теплоте его кожи, отмечая во всем этом безумстве, что она такая же горячая, как и раньше.
- Ничего не понимаю, - рванный вдох, колючая боль в лёгких и глухие рыдания, рвущиеся из меня наружу. – Я ничерта не понимаю, что происходит…
- Тише… Тише, малыш… - он гладит меня по голове, часто целует в висок, нежно прижимает.
Упираю ладони в его грудь, чувствуя, как истерика моментально атакует нервные окончания. Мне сложно держать себя в руках, поэтому я высвобождаюсь из его объятий, ещё раз смотрю в до боли родное лицо, убеждаясь в том, что я не сошла с ума, и начинаю покрывать его грудь тупыми ударами кулаков.
- Ненавижу тебя! Я просто ненавижу тебя! – бью так долго, сколько хватает мочи. – За что ты так со мной?! Не-на-ви-жу!
Юсупов молча принимает на себя удары. Терпит, сцепив зубы, пока я истерю и бью его по груди, а затем с силой притягивает меня к себе и сильно-сильно обнимает до тех пор, пока я не растрачиваю всю свою энергию и не обмякаю в его руках, издавая тихие всхлипывания больше похожие на скулёж.
***
Когда истерика плавной волной отходит с берега, обхватываю Давида за талию и обнимаю так сильно, что, кажется, слышу его сердцебиение в грудной клетке.
Наверное, в какой-то момент мне становится мало одних только объятий. Я хочу его видеть, слышать, трогать, целовать, чувствовать… Я хочу с нимвсёнесмотря на то, что до сих пор недоумеваю, почему он не сказал мне о собственной инсценировке смерти чуточку раньше? Я же чуть не умерла без него, чуть не свихнулась в одиночестве…
Давид отстраняется и смотрит в глаза. Опускает ладонь на моё лицо, поглаживает бугристые шрамы кончиками пальцев.
- Такая же красивая, как и раньше.
Отрицательно мотаю головой, потому что за эти адовые месяцы мучений я здорово изменилась не только внутренне, но и внешне. Я похоронила себя как женщину, думала, что никогда не захочу быть для кого-то красивой. Нужно было убрать лазером шрамы, да только времени и желания для этого не было. Давид появился в моей жизни совершенно неожиданно, когда я сдалась и в полной мере ощутила себя скорбящей вдовой.
- Не красивая я, - тихо всхлипываю.
- Чушь говоришь. Конечно, красивая, - Давид склоняет надо мной голову, задевает губами мои губы и впивается в них так неожиданно, что я не успеваю вдохнуть.