Пронизывающий женский крик разрывает тишину в доме. Лора кричит так громко, что у меня начинают шевелиться волосы на голове. Мне очень сильно хочется ей чем-нибудь помочь, да только я здесь совершенно бессильна…
Крики не стихают несколько часов подряд. Они прерываются, и я думаю, что все наконец-то закончилось. Лору вот-вот приведут, я утешу её как смогу. Но затем всё начинается с новой силой. Слёз у меня больше не остается… Губы искусаны в кровь, не помогает даже то, что я закрываю ладонями уши. Я всё равно слышуеё.
Единственное, что хоть немного не дает мне свихнуться здесь окончательно, это малыш внутри меня, поэтому я глажу болезненно ноющий живот в надежде на скорое спасение...
ПС. Сегодня действует скидка на "Копия моего мужа"
***
Через некоторое время крики стихают, перестают гудеть мужские голоса и с верхнего этажа надо мной не доноситься ни звука. Мужчины устали издеваться над Лорой и наверняка легли спать. Я жду, что девушку вернут назад, но чуда не происходит.
Мой оптимизм и вера в спасение с каждой минутой, проведенной в сыром подвале, медленно тает. Что если меня больше некому спасать? Что если Давид и сам нуждается в помощи? О том, что он разозлился на меня за брата и решил оставить здесь не может быть и речи. Есть то, что теперь навсегда связывает нас – наш будущий ребёнок. Юсупов никогда не бросил бы его на произвол судьбы.
В рту становится сухо, меня одолевает жажда. Я не пила уже долгое время, о еде и вовсе молчу. Нет ничего хуже голодной смерти и люди Цуканова совсем ненормальные, если идут на это осознанно… Я всё же думаю, что обо мне просто забыли.
От бессилия и усталости закрываю глаза и опускаю голову на колени. Мне до дрожи хочется вернуться в дом Давида, чтобы ухаживать за розами, ждать возвращения с работы мужа. Какой же глупой я была, считая, что сижу в заточении! Вот он настоящий ад, вот настоящая мука и несвобода…
Лязг замка заставляет меня встрепенуться и поднять голову. В этот раз интуитивно чувствую, что это не подмога и никакое не спасение. Ко мне зачем-то пришли люди Цуканова.
Я не ошибаюсь. Внизу подвального помещения оказывается худощавый мужчина с раскосыми глазами. Он светит в мою сторону фонарём и подзывает к себе рукой, словно собачонку.
- Не пойду, - мотаю головой.
От одной только мысли, что после Лоры надо мной будут измываться точно так же, бросает в жар, а затем в холод. Правда, за жену Цуканова некому было заступиться, а раз меня не убили на ночной трассе, значит я всё ещё зачем-то нужна им живой.
- Не бойся, пойдем, - произносит на ломаном русском мужчина.