Он нашел Дженази Саргаса.
Только случай в ванной позволил ему сохранить хладнокровие. Щупальца Искателя разорвали ту струну в его душе, которая отвечала за страх, и он смог спокойно рассмотреть мешанину из плоти и материализованной двумерной тьмы, застывшей в воздухе в центре подвала. Чернота разорвала Дженази на куски и опутав их своими кляксами, словно сама угодила в ловушку, застыв во времени и пространстве.
Джонсо приблизился к невероятной, завораживающей скульптуре без опоры и постамента, и едва не прикоснулся к ней. Отдернул руку в последнюю секунду – увидел блеск в отделенном от черепа глазу Дженази. Он был все еще жив – даже в таком состоянии. И что-то подсказало Джонсо, что этот странный человек борется с Искателем, хотя его тело было разрушено.
– Что мне делать?! – воскликнул Джонсо, сел на пол и заплакал. Все зло, вся вековая тьма этого дома была сейчас сосредоточена в одном месте – этом самом подвале, и даже приняла физическую форму – ценой жизни странного человека с фиолетовыми глазами. И от него, Джонсо Вестбулла, теперь зависело... Зависело ли от него сейчас хоть что-нибудь?
– Я взорву этот проклятый дом, – отчетливо произнес он и вышел из подвала, оставив обреченного Дженази и Искателя в их кошмарном поединке.
***
Чтобы собрать необходимое количество динамита, Джонсо понадобилась неделя. Помог Толстый Пит – давний знакомый из шахтерского поселка. Соединив взрывчатку и отмотав необходимой длины битфордов шнур для отступления, Джонсо чиркнул зажигалкой и в последний раз посмотрел на застывшие в воздухе куски Дженази и Искателя.
– Простите меня.
***
Из тюрьмы Джонсо Вестбулла перевели в лечебницу для душевнобольных. Срок, назначенный ему судом за несанкционированный подрыв здания, даже его собственного, был небольшим, но уснув в свой первый день в камере, мужчина увидел проклятый дом. Особняк снился ему каждую ночь первые две недели, пока Джонсо не стало казаться, что он находится в нем и наяву. Черного Искателя не было, тьма не приходила, но легче от этого не становилось – разум Джонсо остался в плену кровавых стен, они стали чертогами его сознания. Он не испытывал страха – но и надежды тоже. Сокамерники и охранники видели в его глазах серое безумие, и от одного его взгляда сами чувствовали, как сходят с ума.
Врачи не смогли помочь Джонсо, и шесть лет спустя мужчина по прежнему находился в своей палате, мысленно пытаясь выбраться из запертого особняка, в котором все же жили привидения – он общался с бывшими хозяевами и жертвами дома, которых мог видеть только он.