– Ничего, о чем бы стоило беспокоиться, – рассеяно ответил г'ата. Он только сейчас понял, что сто пятнадцать лет назад в Драмбиене тоже отмечали День Памяти.
– Что-то случилось?
Дженази сфокусировал взгляд на Валерии и попытался понять, осознала ли она поразительное совпадение, которому нашлось место в их жизни.
– Просто вспомнил о том, как встретил Нолу в Драмбиене на следующий день после нашего первого боя.
– Помню, как она рассказала нам об этом. Я едва не начала считать ее предательницей.
– Это случилось ровно сто пятнадцать лет назад, – дальше слова дались Дженази с трудом. – День в день. Час в час, – он бросил взгляд на часы над барной стойкой. – Минута в минуту.
– Действительно, – события минувших лет воскресли в памяти Валерии и она уже с другим выражением в глазах посмотрела на окружавший их город. – Только Драмбиен совсем не похож на Эдельбрасс.
– Но только не в этот день, – ответил г'ата. А потом вышел из-за стола, оставляя свою спутницу в одиночестве, и направился к краю открытой площадки ресторана – точно так же, как сто пятнадцать лет назад. Положил руки на кованные прутья ограждения и посмотрел вниз – в точности, как и тогда. Окинул беглым взглядом неспешно текущую по улице толпу.
Пальцы Дженази смяли железо словно нагретый воск, когда третьего «точно так же» не случилось. И он едва сдержался, чтобы не закричать. Или завыть.
***
22:20, 20 июля 899 года, Вердиро, Есарва, территория современной республики Кайлена, Драмбилен.
– Фридрих в ярости, – Ришари сделала небольшой глоток из своего бокала с красным вином, и в очередной раз с осуждением посмотрела на Дженази. Но это осуждение было напускным, ненастоящим. За ним она скрывала свое удивление и непонимание. – Ты в очередной раз упустил последних из дома Лэйт. В который раз? В третий? Начинает напоминать традицию. Что с ними не так, если тебе так трудно их убивать?
Бокал в руке Дженази лопнул и разлетелся в стороны мелкими стеклянными брызгами, совсем немного разбавленными каплями вина – его Гвардеец уже выпил.
– Ты забыла? – он почти рычал. – Десять лет назад мы упустили их вместе.
Ришари вполне спокойно отреагировала на выходку брата, только что-то совсем неуловимое мелькнуло в ее аметистовых глазах. Боль, от которой она старалась отречься. И как и всегда, она поступила так, как считала правильным – сделала вид, что ей не напомнили о страшной ошибке. И пусть это была их общая страшная ошибка, но даже Дженази не имел права заставлять ее вспоминать. Он принял эту новую сторону своей сестры. Надеялся только, что спустя годы они все-таки смогут спокойно поговорить о смерти Винсенты.