– Как пять минут назад?
Дженази отпустил Юрику и отвел взгляд в сторону.
– Ну, этот метод работает...
– Я никуда с тобой не пойду! – для пущего эффекта девушка хотела еще топнуть ногой, но ей слегка не хватило уверенности. Да, она понимала, что сейчас просто закатывает истерику, но как еще ей убедить этого... своего дядю действовать более осторожно? Если уж заплакала впервые за четыре года, то изволь идти до конца в своих эмоциональных порывах.
«Боже, я впервые применяю «эти женские штучки». Сама себе противна...»
Выражение лица Дженази стало непроницаемым. И очень, очень спокойным. И все попытки к сопротивлению были тщетны, когда он одной рукой обхватил ее за талию и потащил в сторону (о ужас!) оживленной улицы, словно мешок с сыпучим содержим.
– Дядя!
Разумеется, он ее не отпустил, и даже не сбавил шаг.
– Дядя!
До поворота на одну из самых многолюдных улиц Ховина оставалось каких-то пятнадцать шагов.
– Дядя, я все поняла! Я буду тебя слушаться и больше не буду никуда убегать, даже если за нами начнут гоняться танки. Только поставь меня на землю, пожалуйста...
Это помогло. Ощутив твердую почву под ногами, Юрика, семеня следом и чувствуя себя послушной собачкой (что ее злило просто невероятно), спросила, стараясь, чтобы прозвучало нейтрально:
– Ты все вопросы решаешь грубой силой?
– Только она что-то решает в этом мире.
– Я всегда думала, что деньги.
– Нет. Только сила.
Девушка фыркнула, но спорить не стала. Примерно минут десять, пока Дженази не остановился напротив стеклянной витрины одного очень популярного в Ховине кафе. Нужно ли говорить, что Юрика всегда хотела в него зайти, но боялась?
– Если у тебя есть миллиард, то считай, что и весь мир у тебя в кармане... Ты же не собираешься сюда зайти? Нас уже должны искать жандармы. С особым рвением.
– Хочу угостить племянницу кофе и пирожным.
– Но я не хочу, – запротестовала Юрика, но тихо – стеснялась прохожих. А еще она не представляла, как сможет зайти в настолько шикарное место. Она! Малолетняя преступница с настолько размытыми представлениями о морали и гражданской ответственности, что ей даже в голову не приходило винить в чем-то всех тех людей, которые желали изолировать ее от общества. К тому же она со стыда сгорит под насмешливыми взглядами всех этих богатеев! Да, на ней приличная одежда, но стоило только кому-то посмотреть на нее, как девушка тут же съеживалась, ощущая себя Отзолкой, которой крестная-волшебница выдала новое платье, но не объяснила, как его носить. Дяде хорошо, он, похоже, всю жизнь ходит в приличных людях. А она? Ни разу без опаски не высовывалась из городских закоулков. Да и то по ночам.