Ночь перед призывом (Тасманова) - страница 3

Я снимаю свое извозюканное платьице, и ищу свою сумочку (я всегда ходила по деревне с сумочкой, за что надо мной подхихикивали). В сумочке - мой ценный крем для рук. Я выдавливаю немного белесой субстанции себе на ладонь, и втираю в правую стриженую подмышку. Мой призывник трогает меня за плечо и бормочет что-то благодарное - он уже вообразил невесть что, увидев, как я разоблачаюсь.

Начинается самое интересное. Я усаживаю его на тахту, поворачиваюсь к нему спиной, и сажусь на корточки на пол перед ним. Я прижимаюсь к нему и чувствую, как его напрягшийся член упирается мне в лопатку. Левой рукой я нащупываю пенис, засовываю его себе подмышку, и прижимаю его к себе. Я чувствую себя абсолютной идиоткой, держа его подмышкой. Такое ощущение, что какой-то доктор поставил мне почему-то горячий и толстый градусник. Я не знаю, что делать дальше - двигаться, или нужно что-то говорить. Его колени дрожат, обнимая меня. Мы молчим. Он, видимо, удивлен, и в растерянности, но не подает виду, что ему что-то непонятно. Я не знаю, удобно ли ему, больно ли, хорошо ли. Меня охватывает злость, мне самой неудобно, и я дергаюсь между его коленями. Пенис грустно чавкнул во мне.

И вдруг он начинает двигаться - я чувствую, как как его яички прикоснулись к моей спине. Я ощущаю, как головка пениса выходит из подмышки, и выскакивает наружу, и вот его пенис снова во мне, мягко скользит по смазанной кремом ложбинке. Мое сердце забилось в истерике. Я впервые трахалась, хоть и экзотическим способом, и делала это сама, по своему собственному почину. Он схватил меня рукой за грудь, сильно ее сжав... мужчины думают, что женщины помирают от счастья при таких ласках, а на самом деле это часто очень больно. Но я не оттолкнула его: во-первых, мне было неудобно это сделать, и я бы свалилась на пол, а во-вторых, я была слишком поглощена охватившими меня чувствами. Я молча раскачивалась вместе с ним, еле удерживая равновесие. Сейчас я могу сказать, что не испытывала никакого удовольствия. Сам процесс был мучительным, но по-своему увлекателен, как новая игра.

Продолжалось это недолго. Я почувствовала необычно сильный толчок, и свалилась бы на пол, если бы он не держал меня, теперь уже за обе груди. Он задержался под мышкой, глухо крякнул, и принялся спускать. Я не видела самих струй в полумраке, хотя мне и хотелось увидеть, как это происходит, из чисто медицинского любопытства, но слышала, как они они плюхаются на пол впереди меня. Его член пульсировал во мне, извергаясь. Я со страхом отпустила его, подняв занемевшую руку, и мой мальчик откинулся назад, освобождая меня и мои груди. Я потеряла равновесие, и доблестно грохнулась на пол.