Усмехается, но ничего не говорит. А разглядывает меня так, словно впервые видит. Но я сама себя так чувствую, словно я другая.
Укладываю ладошку к нему на грудь. Чувствую, как ровно бьется его сильное сердце. Придвигаюсь ближе. И укладываю голову ему на грудь. Слушаю это размеренное и успокаивающее тук-тук, тук-тук. Макар обнимает меня. И от этого жеста становится еще теплее. Не хочу, чтобы это заканчивалось.
— Бес. Почему? — все же решаюсь заговорить. Мне хочется знать о нем все-все. Хочется отодвинуть все те проблемы, что над нами висят, и побыть чуточку счастливой. Именно сейчас. О потом я думать пока не хочу. А точнее, боюсь.
— Бессонов моя фамилия, — отвечает, когда я уже думала, что ответа мне не получить. — Бес это позывной.
— Красивая фамилия, — улыбаюсь. — А тот мужчина, он кто?
— Дан? — зарывается пятерней в мои волосы одной рукой. — Майор. Главный нашей спецгруппы.
— Дан, это такое имя?
— Угу, Данила его зовут.
— Значит, ты военный, — делаю вывод.
— Угу.
— А можно спросить? — не знаю, как задать вопрос, спрашиваю, словно пытаюсь прощупать, можно ли мне лезть к нему. Задираю голову, чтобы посмотреть на него.
— Я так понимаю, от допроса мне не отвертеться? — усмехается и целует в кончик носа.
Мои губы сами растягиваются в улыбке.
— Спрашивай, а то сейчас рванешь от распирающего тебя любопытства, — отвечает мягко.
— Та комната, — сглатываю, замечая, как его улыбка погасла. — Она чья?
— Сестры. Маши.
— Это про нее ты говорил тогда?
— Да.
— А молодой парень, что в рамке с черной лентой. Матвей, кажется.
— Брат. Матвей средний. Машка младшая.
Замолкает.
А мне становится неудобно и грустно, что заставила его вспомнить.
— Мат был упрямым. Хотел служить. Мать меня ругала, что подал пример брату. Что не мог выбрать профессию поспокойнее, не отговорил его. Вот и пошел за мной. Погиб три года назад. Машка полгода назад умерла от передозировки, — вдруг начал рассказывать.
— А родители где? Живы? Чей это дом?
— Это дом деда с бабкой. Их уж давно нет в живых. А родители живут в области.
Я перевариваю полученную информацию.
— Ты говорил про какую-то бабу Дусю, — припоминаю этот момент.
— Угу.
— Это кто?
— Бабка. Живет тут недалеко. За озером деревушка старая. С детства ее знаю. Она травница. Она тебя и вылечила. Я лишь просто был рядом, — его голос с каждым словом становится все тише и тише. И я понимаю, что он засыпает.
Поэтому устраиваюсь поудобнее у него под боком и, закинув на его бедро свою ногу, замираю.
— А собака чья? — спрашиваю, но ответа уже не слышу. Лишь его ровное дыхание у меня в волосах.