Четвертое после Троицы. День независимости в Америке.
Только сел за воскресный ужин, как позвонил Берт Бакстер и приказал срочно двигать к нему. Я проглотил спагетти, чуть не подавился и рванул к Берту.
Его злющая овчарка по кличке Штык скулила под дверью. На всякий пожарный сначала скормил ей собачью шоколадку, а потом рысью махнул к Берту. Нашел его в гостиной, в инвалидном кресле. Ящик не работал, так что я сразу понял – дело нешуточное. Берт сказал, что Квини совсем хреново. Я прошел в спальню глянуть. Квини скрючилась на продавленной кровати; у меня внутри все так и похолодело, когда я ее увидел. (Наверное, ей и вправду паршиво было, если она ни щеки не раскрасила, ни губы.)
– Вот хороший мальчик, – простонала Квини. – Молодец, что пришел.
Я спросил, что с ней такое. Отвечает, что у нее “раскаленные иголки в груди”.
Тут Берт встрял:
– Минуту назад не иголки, а ножи раскаленные были!
– Ой, Берт, – сипит Квини, – тебе не все равно, ножи или иголки?
Я спросил у Берта, вызывали врача или нет. Оказалось, не вызывали, потому что Квини как врача увидит, от страха трясется. Я с мамой по телефону посоветовался, она обещала прийти.
Пока маму ждали, я чаю приготовил, Штыка накормил и Берту бутерброд со свеклой сделал.
Потом мои родители пришли и взялись за дело. Мама позвонила в больницу. И правильно сделала, потому что “скорая” еще не приехала, а Квини совсем чудная стала: про карточки какие-то продуктовые бубнила и всякое такое.
А Берт держал ее за руку и называл “своей чокнутой мегерой”.
Санитары уже дверцы “скорой” закрывали, как вдруг слышим – Квини хрипит:
– Без румян не поеду!
Неси ей румяна, хоть тресни. Я пулей в спальню, а там на комоде чертова куча баночек, сеток для волос, шпилек, тарелок всяких, кружевных салфеток и фотографий с детьми и невестами. Румяна нашлись в ящике.
Мама тоже поехала в больницу, а мы с папой остались утешать Берта. Через два часа мама позвонила:
– У Квини удар случился. Торчать ей тут до скончания века.
Берт и говорит:
– Это как же мне теперь быть? Что ж мне делать-то без моей крошки?
Крошки!!! Квини семьдесят восемь стукнуло.
К нам Берт пойти не захотел. Боится, что городской совет его берлогу отберет.
5 июля, понедельник
Выходной в честь Дня независимости (в США).
Квини теперь не может говорить. Вроде бы соображает, но губы у нее не шевелятся. Мама целый день готовила и прибиралась у Берта. Отец собирается звонить ему каждый день. Я обещал взять на себя Штыка, выгуливать эту зверюгу утром и вечером.
6 июля, вторник
Полнолуние.
К Берту приходила зануда Кэти Белл из Социальной службы. Хочет, чтобы он вернулся в “Солнечный дом”. Берт ответил, что быстрее сдохнет, чем его живьем в этот треклятый морг свезут.