— З-зачем? — опасливо затоптался на месте воришка. Глядя на мокрое, горящие лицо хотелось смеяться, но я продолжала играть роль злой тётки. Потому прежде чем ответить сдвинула брови и, подобрав скалку, показательно привязала её к поясу — на одной из ручек имелось отверстие с бечёвкой, которой я нашла удобное применение, ведь лукошко не всегда было со мной.
Парень не сводил затравленного взгляда с моего оружия, готовый вот-вот сорваться с места и сбежать от меня, куда глаза глядят. Потому я всё же решила перестать его нервировать и уже спокойнее сказала:
— Покажу и объясню, как ставить силки. После этого у тебя точно не будет оправданий для воровства.
Мальчишка, который представился Барстом (и которого про себя я переименовала в Барсика, потому что он мне напоминал рыжего кота-воришку), довольно быстро освоил не мудрёную науку и умчался в лес, проверять на практике полученные знания. Правда, перед этим схлопотал ещё пару оплеух. А нечего меня постоянно тётенькой называть! Мне, между прочим, в этом мире ещё и двадцати не стукнуло, а он заладил «тётенька то, тётенька сё»!
Ну и что, что на Земле мне уже шёл четвёртый десяток — в душе я всё так же молода. Тем более мне казалась, что я только начала жить, уйдя с нелюбимой работы и найдя призвание по душе, пока не случилось страшное…
На самом деле, переход из той жизни в эту, для меня оставался довольно смазанным. Да и последний день сохранился в памяти урывками.
Помню, как отдала крайний заказ в уходящем году. Клиентка ещё опоздала и сильно извинялась, когда забирала торт украшенный фигурками красной шапочки и милейшего волка в окружении заснеженных ёлок. Но, несмотря на недомогание, я уверила её, что всё в порядке, поздравила с наступающим и с миром закрыла за ней дверь. Потом помню, что почувствовала себя очень плохо, и не успев глазом моргнуть, уже оказалась в скорой, что на всех парах мчалась в больницу. Промежуток как я оказалась в машине вообще потерялся, точно так же как и перемещение в палату.
А там… что-то начали говорить об осложнениях, срочном лечении и, кажется на этом всё. Последним, что запомнилось с Земли стали: белый потолок реанимации, резкий запах нашатыря, забившийся в ноздри, и невесёлая мысль, что до тридцати дожила и на том спасибо, однако от второго шанса точно бы не отказалась.
Обиду на несправедливость мира я ощутила уже здесь. Будто могло быть иначе. Ведь я оказалась не в покоях принцессы или какой-нибудь богатой аристократки, а в лачуге, да ещё и с наградой в несколько десятков лишних килограммов. Они меня, пожалуй, расстроили даже больше бедственного положения.