– Какая же ты капризная девчонка. – Прошипел в потолок, откинув голову на подголовник, а затем повернулся ко мне. – Скажи, Настя, по твоему мнению хороший врач?
– Да.
– Когда я сказал ей, что отпустил тебя одну, получил пи… Настя объяснила мне, насколько опасно оставлять тебя без присмотра. Ты только начала пить лекарства, твой организм не пришёл в норму. И не забывай, что у тебя сотрясение. Как медик ты должна понимать, что мозгами пренебрегать нельзя. Ты ещё хочешь продолжить ординатуру?
– Конечно хочу.
– Ты сама знаешь, что нужно делать, чтобы быстрее вернуться. Куда ты так упорно хочешь? – Спросил Виктор после моего затянувшегося молчания.
– На могилу Василия.
Теперь молчал он. Мы оба сидели, глядя в лобовое стекло, пока Виктор не вздохнул тяжело.
– Я тебя отвезу.
– Сначала заедем в цветочный магазин.
Виктор лишь кивнул.
Салон автомобиля был наполнен ароматом лежащих на моих коленях тёмно-бордовых лилий, которые мне удалось найти с четвёртого раза. В этом букете было ровно столько веток, сколько подарил Барс в первый раз – семь. Не знаю, почему запомнила эту цифру, но картинка растоптанных на асфальте цветов, чётко отпечаталась в памяти.
– Почему ты без охраны? – Спросила, чувствуя, что вот-вот отключусь, если ещё хоть минуту пробуду в тишине.
– Сегодня я не Царь.
– Что это значит?
– Что со мной тебе нечего и некого бояться.
– А с Царём, значит, есть?
– Только самого Царя. – Виктор мельком взглянул на меня, посуровев. Скорее всего ему не нравилось, как я выгляжу. Я не видела себя, но чувствовала, что после этой поездки из дома меня точно не выпустят до полного выздоровления, а приём пищи и таблеток будут отслеживать. – Сейчас, я уважаемый бизнесмен, честный налогоплательщик, щедрый меценат. Виктор Кириллович Царёв, как и Николь Викторовна Разумовская не имеет прошлого. Зато у Царя оно было насыщенным. Не смотря на облик приличного человека, привычки и замашки у меня остались прежние. Я не пытаюсь тебя сейчас напугать. Хочу лишь донести, что методы Царя решать проблемы тебе не понравятся, а я больше не хочу, чтобы ты меня боялась и замыкалась в себе.
– Я никогда тебя не боялась. – Перевела взгляд на цветы, погладив один из бутонов. Никогда Виктор не поймёт бездны моего отчаяния, причины моих внутренних терзаний. Я продолжаю лгать, даже моё молчание – ложь, с которой должна жить я одна, и никто больше.
– Почему именно бордовые лилии? – Перевёл он тему, дышать стало чуть легче.
– Барс дарил их мне.
– Он ухаживал за тобой.
Не удержалась, усмехнулась. Если следовать принципу «либо хорошо, либо ничего», мне остаётся только молчать, либо облачить правду в приемлемую форму.