– Именно в то. У меня возможно провалы в памяти. Пока не разберусь с ними, мне нечего здесь делать.
– Как давно?
– Не знаю. Возможно, после падения с лестницы.
– Сотрясение было совсем лёгким.
– Может мне и такого оказалось достаточно. Мне страшно кому-то навредить. Может, всё происходящее – знаки, и мне не место в медицине? Чем больше я в неё стремлюсь, тем больше со мной случается всякого… Всякого.
– Ника, неужели ты хочешь выбросить в мусор годы учёбы?
– Я уже не знаю, чего хочу.
– Дело в Кирилле?
Больше всего не хотела, чтобы сейчас кто-то лез ко мне в душу.
– Вы можете уговорить Виктора не заставлять меня ходить на работу?
– Нет. И не пытайся себя убедить, что действительно хочешь этого. Не забывай, что я присутствовала на твоём эксклюзивном экзамене, и прекрасно знаю, что ты не из тех, кто сдаётся. Давай так, пока ты не придёшь в себя, займёшься тем, что у тебя лучше всего получается – уколами и швами.
– Как скажете.
Когда Павел вёз меня в дом Виктора после рабочего дня, у меня наконец появилось время подумать. Мой немногословный водитель прекрасно знал, что в его присутствии я всегда не в настроении и общаться с ним не собираюсь. Причину он тоже прекрасно знал – мне не о чем было говорить с человеком, докладывающим Виктору о каждом моём движении и слове. Было странно, что Павел недоволен этим фактом. Ему бы радоваться, ведь чем меньше мы общаемся, тем выше его шанс больше никогда не оказаться на складах. Сейчас он посматривал на меня в зеркало заднего вида, будто собираясь заговорить, но одного моего взгляда хватило, чтобы он понял, что я просто его растерзаю. Именно в тишине машины я поняла, что меня тяготит – я больше ничего не решала и не могла распоряжаться своей жизнью. Раньше я упорно этому сопротивлялась, но события последних недель меня сильно подкосили. Самым паршивым было то, что даже пытаться не хотелось. Дом – работа, работа – дом. Отличный маршрут моей жизни, за которую боролись столько людей, но не я.
Снова перевела взгляд на зеркало заднего вида. Смертник Паша всё же не угомонился, я поймала момент, когда он резко отвёл взгляд с моего отражения на дорогу. Может сказать Виктору, что он ко мне пристаёт, только как-то не хочется реально становиться повинной в чьей-то смерти, ну или инвалидности. Чёрт. Я же никогда не была кровожадной. Человек просто выполняет свою работу, делая то, что ему приказали, а не как некоторые, сначала втёрлись в доверие, чтобы потом уехать по делам, забрав с собой мою кошку. Интересно, неужели Шмель ни разу не поинтересовался как у меня дела. Если это так, то видеть его ни в качестве няньки, ни надзирателя я не желаю. Пусть его сошлют на склады, с глаз долой. И снова накатила непонятная злость. Или это не злость?