Она осторожно приподнялась, спуская ноги на пол, сев на краю кровати. Встать у неё не получилось, Ника ещё была на лекарствах и ослаблена. Настя запретила пытаться с ней поговорить, но я был уверен, что это необходимо, нельзя оставлять девочку в неведении, иначе она накрутит себя и наделает глупостей, к которым склонна. Только теперь меня колотит от понимания насколько всё плохо и от бессилия, которое давно не испытывал. Прежде чем войти к ней в комнату продумал всё, что скажу, только все слова рассыпались от одного её взгляда, наполненного болью, в нём больше не было достигнутого доверия.
– Я не останусь здесь. Отпусти. Мне ничего больше не нужно, только никогда никого из вас не видеть. – Произнесла отдышавшись, посмотрев в мои глаза, что-то упорно ища в них.
Не нашла. Практически заскулила, снова поддавшись тихим рыданиям наклонив голову вниз, стискивая в руках одеяло, уже прекрасно зная, какой я человек, понимая, что никуда она из этого дома не выйдет, пока я не решу иначе.
Ника, собравшись с силами, встала с кровати, пошатываясь, проверяя свои силы, которых почти не было.
– Виктор, что мне сделать, чтобы ты отпустил и забыл обо мне?
Я просто стоял, глядя на неё, деланно равнодушно, у самого внутри всё скручивало от понимания насколько ей сейчас плохо, и что быстро это не пройдёт. Плавно подошёл, но мои движения моментально отразились на её лице испугом.
– Ника…
Она замерла, и я решил, что это хороший знак, обняв её, перепутав оцепенение с согласием.
– Нет!!! Не трожь!!! – Ника начала кричать и вырываться, придя в себя. – Отпусти!!! Не надо!!!
Пытался её сдержать, но быстро понял, что делаю только хуже. Она была в странном состоянии, погрузившись в которое, казалось, не чувствовала ни боли, ни слабости. Когда я ослабил объятия, почувствовал, как Ника оседает и, подхватив, не смотря на сопротивление, уложил на кровать, на которой она свернулась калачиком, колотя кулаком уже матрас, воя в него.
Настя приехала через десять минут. Когда она вошла в комнату Ника по-прежнему лежала на кровати, тихонько всхлипывая, даже не почувствовав чужого присутствия и укола с успокоительным. Только когда она полностью погрузилась в сон, Настя позволила помочь уложить девочку на кровать, придав правильное положение.
Я приходил к ней каждый день. Ника закапывалась в одеяло и отворачивалась каждый раз при моём появлении, и я начинал чувствовать себя садистом и мазохистом, потому что и ей, и мне с каждым днём становилось только хуже. Я сидел, наблюдая за ней, пытаясь понять, что делать. Настя предлагала посоветоваться с хорошим психологом, но я не делал этого, зная, что Нике это не понравится, она всё поймёт и закроется ещё больше.