А вот другое, пожалуй, светлое воспоминание: мы с друзьями играли в футбол недалеко от окраины. Туда нам не запрещалось ходить, но и дыма там не было, правда недалеко была свалка. Именно оттуда мы и брали свои «мячи»: консервные банки или пластиковые бутылки. Но всё равно было весело.
Я, как и все, конечно, ходил в школу. И, как и все, ненавидел это занятие. Мы тратили многие часы на какую-то ерунду, а толком ничему нас эта школа и не научила. Всё, опять же, было банально просто и страшно цинично: невежественным населением было гораздо легче манипулировать. Очень и очень немногие, чей личный номер начинался с шестёрки и ниже, смогли получить более или менее приемлемые знания. И то, потому что, попросту, учились сами. Разумеется, для семёрок и восьмёрок были свои школы с иными целями. Они учили их сугубо тем дисциплинам, которые понадобятся чиновнику. Ну а уж чему там обучали девяток и, тем более, нулей, мне было неизвестно. Благо, сейчас были летние каникулы, а это время я всегда проводил у бабушки.
Я очень любил деревню, где жила моя бабушка, хотя деревня эта и была практически мёртвой. Но иногда эта жутковатая тишина почему-то будоражила. Почему-то я дышал среди берёз полной грудью, чувствовал какой-то небывалый прилив сил. Вряд ли это можно было объяснить
сколь-нибудь рационально, но мне это и не требовалось. Главное, что здесь было горное озеро, из-за чего воздух был настолько чист, что пьянил. Хотя, конечно, и здесь влезли восьмёрки с девятками. Они вырубали леса с неимоверной скоростью, лишь бы набить свои карманы. Конечно, ведь они были под покровительством нулей. А нули, скорее всего, были прямыми или косвенными потомками тех, кто и разрушил мою страну. Они ненавидели наш прошлый уклад жизни, презирали наши ценности и смеялись над наивностью. А теперь, ещё и над нашей беспомощностью, бессилием. Все эти семерки и восьмёрки по крови были такими же, как и мы. Но только по крови. Внутри них уже давно всё прогнило, и они были движимы только наживой, а сверху им только потакали. Они разрушали природу и считали, будто они в праве ею повелевать, в то время, как наши предки поклонялись природе. Они ещё тогда понимали, что необходимо жить в гармонии с природой, а не пытаться её обмануть и, тем более, воевать с ней.
Именно в этой деревне я впервые услышал легенду о древней силе наших предков, которая, якобы, дремлет где-то далеко в тайге, дожидаясь достойных приемников. Мы сидели у костра с деревенским парнишкой Колей, которого все почему-то звали Хомяк и с девушкой Асей, которая, как и я приезжала в деревню к бабушке. Лично я не находил никаких сходств Коли с хомяком, но, видимо, кличка эта приклеилась намертво. Но он, вроде, и не обижался. Больше никого примерно нашего возраста в деревне не было, кроме одного парнишки из соседнего дома, который, как видно, был болен. Он никогда не выходил за ограду своего дома, хотя часто работал во дворе и, временами запрокидывая голову, просто кричал в небо. Он, собственно, так и кричал «небооо!» ни то радуясь, ни то удивляясь.