— Не может быть. — Рейке, должно быть, села. Ее голос внезапно стал кристально чистым. — Ни за что.
— Не может быть. — Я слушаю маниакальный, ликующий гогот моей сестры, пока бросаю пустой мешочек. — Знаешь, ты могла бы хотя бы притвориться, что тебе это не очень нравится.
— О, я могла бы. Но буду ли?
— Очевидно, что нет.
— Ты плакала, когда узнала?
— Нет.
— Ты билась головой об стол?
— Нет.
— Не лги мне. У тебя есть шишка на лбу?
— …Может быть, небольшая.
— О, Би. Би, спасибо, что разбудила меня, чтобы поделиться этой выдающейся новостью. Разве не Уорд тот парень, который сказал, что ты уродливая?
Он никогда не говорил, по крайней мере, в таких выражениях, но я смеюсь так громко, что Финнеас бросает на меня изумленный взгляд. — Не могу поверить, что ты это помнишь.
— Эй, я очень обижалась. Ты горячая штучка.
— Ты так говоришь только потому, что я выгляжу точно так же, как ты.
— Почему, я даже не заметила.
В любом случае, это не совсем правда. Да, мы с Рейке оба невысокого роста и небольшого телосложения. У нас одинаковые симметричные черты лица и голубые глаза, одинаковые прямые темные волосы. Но мы уже давно переросли стадию «ловушки для родителей», и в двадцать восемь лет никто не сможет нас спутать. Не тогда, когда мои волосы были разных оттенков пастельных тонов в течение последнего десятилетия, или с моей любовью к пирсингу и случайным татуировкам. Рейке, с ее жаждой странствий и художественными наклонностями, является истинным свободным духом семьи, но ее никогда не беспокоят модные заявления в духе свободы. Вот тут-то я, якобы скучный ученый, и прихожу на помощь.
— Итак, был ли это он? Тот, кто оскорбил меня по доверенности?
— Да. Леви Уорд. Единственный и неповторимый.
Я наливаю воду в миску для Финнеаса. Все было не совсем так. Леви никогда не оскорблял меня явно. Хотя косвенно…
Я выступила со своей первой научной речью во втором семестре аспирантуры и отнеслась к ней очень серьезно. Я выучила всю речь наизусть, шесть раз переделывал PowerPoint, даже мучилась над идеальным нарядом. В итоге я оделась красивее, чем обычно, и у Энни, моей лучшей подруги по аспирантуре, возникла благонамеренная, но неудачная идея подбить Леви сделать мне комплимент.
— Разве Би не выглядит сегодня очень красивой?
Это была, пожалуй, единственная тема для разговора, которую она могла придумать. В конце концов, Энни всегда говорила о том, какой он загадочно красивый, с темными волосами, широкими плечами и интересным, необычным лицом; как ей хотелось, чтобы он перестал быть таким сдержанным и пригласил ее на свидание. Вот только Леви, похоже, не был заинтересован в разговоре. Он пристально изучал меня своими пронзительными зелеными глазами. Несколько мгновений он оглядывал меня с головы до ног. А потом он сказал…