Шмак: Наоборот.
Мари: Она стала хотя бы некрасивой, пока ее не было?
Шмак: Она по-прежнему самая красивая из всех, кого я когда-либо видел.
Мое сердце учащенно забилось. О, Шмак.
Шмак: Я тут подумал о том, насколько легче будет моя жизнь, если я уволюсь и стану дрессировщиком кошек. Только вот я даже не могу убедить своего кота не ссать под ковер в гостиной.
Мари: Я понимаю, как это может быть проблемой.
Мари: Ты когда-нибудь чувствовал, что мы вкладываем в это слишком много себя?
Шмак: В плохие дни — точно.
Мари: А бывают хорошие дни? Когда-нибудь?
Шмак: Мой последний был в средней школе. Второе место на научной ярмарке.
Мари: Ты выиграл подарочный сертификат Toys R Us?
Шмак: Нет. Мари Кюри, которая держит две мензурки, светящиеся в темноте.
Мари: Омг. Я бы убила за это.
Шмак: Если мы когда-нибудь встретимся лично, она твоя.
Мы долго болтаем, и приятно пообщаться, пока это длится, но как только я кладу телефон на тумбочку, снова чувствую безнадежность. Последнее, что я вижу перед тем, как заснуть, — это пораженное выражение лица Леви, когда я вывалила на него все то, что он сделал со мной, нарисованное на моих веках, как постер фильма, который я больше никогда не хочу смотреть.
Мой будильник звенит, но я позволила ему задремать.
Один раз. Дважды. Три раза, пять, восемь, двенадцать, какого черта он все еще звонит, зачем я его вообще поставила…
— Би?
Я открываю глаза. С трудом. Они бледные, липкие от сна.
— Би?
Черт. Я нечаянно ответила на звонок с неизвестного номера. — Шишиши, — пробормотала я. Затем я выплюнула свой ретейнер. — Извините, это я.
— Мне нужно, чтобы ты зашла прямо сейчас.
Я сразу же узнаю баритон. — Леви? — Я моргаю на свой будильник. Сейчас 6:43 утра. Я не могу разомкнуть веки. — Что? Куда пришла?
— Ты можешь быть в офисе Бориса к семи?
Это заставляет меня сесть в постели. Или настолько, насколько это возможно в такой час. — О чем ты говоришь?
— Ты хочешь остаться и поработать над BLINK? — Его голос твердый. Решительный. Я слышу фоновый шум. Должно быть, он снаружи, где-то ходит.
— Что?
— Ты уже рассказала NIH о том, что делает NASA?
— Пока нет, но…
— Тогда ты хочешь остаться и работать над BLINK?
Я прижимаю ладонь к глазу. Это кошмар, да? — Я думала, мы договорились, что это не вариант.
— Теперь может быть. У меня есть… кое-что. — Пауза. — Немного рискованно, хотя.
— Что это?
— Что-то, что заставит Бориса поддержать нас. — Он прерывается на секунду. — …Не могу объяснить по телефону.
Это звучит небрежно. Как будто он пытается заманить меня в другое место, чтобы передать людям, которые будут собирать мои бедренные кости, чтобы сделать из них ручки для ракеток для бадминтона.