Наверно стоит проявить вежливость, подумалось мне. Я принял строевую стойку по мере сил, а затем громко и чётко проговорил:
— Здравия желаю.
Мужик едва заметно улыбнулся в усы и проговорил:
— Ну здравия желаю, щегол. Как самочувствие?
— Среднепаршивое — честно признался я — Разрешите вопрос?
— Разрешаю — слегка махнул он рукой, свободной от трости.
— Как мне к вам обращаться?
— Вижу яйцеголовые по прежнему держатся инструкций, ни слова о псиониках — хмыкнул мужик — Обращайся «наставник» или «товарищ майор». А вообще для справки я майор псионической службы Фёдор Андреевич Фёдоров. Ещё какие-то вопросы?
— Когда пожрать дадут?
— Ха, типичный кадет с типичным нехватом — усмехнулся майор — Ладно, скоро перекусим. А для начала получим для тебя форму. За мной шагом марш.
— Есть — насколько возможно бодро ответил я и пристроился рядом с наставником, стараясь поспевать за его широким шагом. На трость он похоже опирался не зря, походка была не совсем естественной, а ноги издавали едва заметный странный шум.
— Протезы — проговорил майор, на мой не озвученный вопрос, а затем добавил — Да, читаю мысли.
— О моих прошлых личностях там ничего не пишут? — не смог я удержаться от вопроса в слух.
— Нет, всё затёрто надёжно. Но оно и к лучшему. Мы пришли.
По коридору мы и правда прогулялись не далеко, долго шлепать босыми ногами по полу не пришлось. Майор открыл дверь в небольшую комнату. Из обстановки в ней были койка, небольшой стол с табуреткой и прикроватная тумбочка, стены здесь были покрашены в светло-жёлтый, потолок побелен, как и в коридоре. В углу была дверь в небольшой санузел. Ну хоть не голый бетон, даже пол за пределами моей прошлой обители был покрыт кафелем. Жить стало лучше, жить стало веселей. На кровати был матрас, подушка, сложенное махровое одеяло и бельё. Хорошо отбив не видно, мысленно хмыкнул я, получив ещё одно подтверждение прошлого своего предтечи в армии. На табуретке лежал комплект нижнего белья и серая форма, рядом стояли берцы.
Кроме кивка офицера, вышедшего в коридор, никаких команд мне было не нужно. Больничная одёжка наконец была снята, синяки от ремней были неприятными, но опасений не вызывали. Форма пришлась по размеру, как и обувь. Погоны были девственно чисты, даже буквы К не обломилось, но зато присутствовал шеврон. Двуглавый орёл сжимал в одной лапе молнии, а во второй песочные часы. Простенько, но со вкусом, что и говорить. Собственно такой же был и на рукаве майорской шинели. Затянув ремень с гладкой блестящей бляхой и расправив складки на кителе, я вышел в коридор.