– Это всего лишь девушки, опоздавшие на омнибус. Они из нашего отеля, – поясняет Найджел.
– Да? Слушай, ты там смотри. Эти вертихвостки как сядут на шею, так и все. Не слезут, пока все золото не отдашь. Я вот недавно лишился кучи золота. Пришла ко мне дамочка одна. Все про какую-то свадьбу заливала, будь она неладна.
– Это твоя внучка была, – цедит сквозь зубы Найджел.
– Да? – недоуменно отвечает старикан. – То-то я думаю, что она меня дедушкой называет. А я еще сам не женился.
Нет слов. Так у этого старика память, как у ракушки? Раз он не помнит, что именно нас он из отеля выгонял?
– Ладно, бери своих эльфиек, и пойдем уже отсюда. Тут еще народ очень странный. Вон какой-то тип пробегал с женской сумочкой. Так мало того, что не добежал, куда спешил, так еще и выронил ее вместе с пакетами.
– Где выронил? – спрашиваю.
Старикан переводит на меня взгляд, осматривает с ног до головы.
– Да там, – тычет пальцем назад.
Я срываюсь туда, куда показывает дед. Сердце бешено бьется в груди. Еще бы. Моллюски стоят половину моей зарплаты!
Эллен кричит мне вслед, но я не слышу ее.
Возле закрытых рыночных киосков лежат два моих пакета. Юбки разноцветными тряпочками втоптаны в брусчатку, моллюски раскиданы по земле, но часть осталась в сумке.
Трясущимися руками тянусь к вещам. Юбки можно отстирать, а вот устрицы… Не буду же я собирать их с земли.
Позади слышатся тяжелые шаги. Знакомый жар поднимается внутри. Драконица вяло машет хвостом. Я не отрываюсь от своего занятия, собираю остатки по земле. В принципе, если их помыть, а потом залить какими-то специями, то сойдет за афродизиак.
– Я по-хорошему вам говорю, хватит устраивать эти спектакли, – Найджел стоит надо мной, глядя, как я ползаю и собираю вещи.
– Что устраиваю? – недоуменно спрашиваю, поднимая взгляд.
– Спектакль. То вламываетесь ко мне в номер, то на урок рисования приходите, теперь в городе целое шоу устроили.
– Вы что, совсем обалдели? – возмущаюсь я. – Дались вы мне.
– А зачем тогда наняли орков? – прищуривается он и напирает на меня. – Или думали, что я не пойму?
Внезапно хватает и поднимает. Остатки моллюсков летят на землю.
– Вы в своем уме? – уточняю. – И вообще, вы мою сумку уронили, а в ней устриц на сто золотых!
Моему возмущению нет предела. Хочется и рыдать, и рвать этого дракона на мелкие лоскутки.
Он отпускает меня, а я вновь склоняюсь к сумке. Собираю устриц с земли. Будет начальник есть то, что привезу. Аж рычать хочется, как брых, которого разбудили во время спячки. Еще этот дурацкий аромат устриц со специями.
– Тогда какого брыха нападавшие кричали, что они так не договаривались? Застываю. Что-то мне не нравятся его слова. Даже руки дрожат припадочно.