– Да, хозяин.
Слышу мужской голос за спиной и понимаю, что не слышала ни приближающихся шагов, ни тем более ухода неизвестного.
Как Монгол почувствовал приближение, если не отрываясь продолжает смотреть мне в глаза – загадка.
Разве что хищник не теряет бдительности никогда и зайти ему из-за спины нереально.
Буравит меня взглядом мгновение. Отталкивается от ручек стула и выпрямляется, возвышаясь надо мной огромной горой.
А у меня сердце в горле колотится.
– Тебе пора наверх, Ярослава. Иди спать.
Вскакиваю со своего места. Пячусь назад, слегка задевая стул и чудом его не опрокидываю, бегу прочь от мужчины не оборачиваясь…
Глава 20
Монгол
Девчонка накрывает на стол, а я наблюдаю за ней. Рассматриваю ее издали. Маленькая хулиганка следила за мной, а сейчас она подходит к картине и замирает напротив. Рассматривает и я не удерживаюсь. Подхожу. Делаю глубокий вдох, чтобы почувствовать тонкий девичий аромат.
– Тебе нравится живопись?
– Кто нарисовал эту картину?
Простой вопрос. Казалось бы. Но невеста врага выстреливает прямиком в солнечное сплетение. Бьет на поражение. Один вопрос заставляет сжать челюсти, чтобы не взвыть.
– Художник давно мертв.
И ведь не солгал ни словом.
– Я сожалею, – проговаривает робко, не выдерживаю, разворачиваю ее к себе, чтобы вглядеться в ее лицо, уловить фальшь, но там лишь чистота и сопереживание.
Дерзкая, глупая девчонка еще не отучилась жалеть…
– Зачем я тебе нужна, Монгол?
Реснички трепетно дрожат, но губки складываются в линию. Гордая девочка застыла в моей стальной хватке.
Наваждение. В моих руках. Как чертово дежавю. Как ангел смерти, явившийся за мной, чтобы делать больно. Такая непохожая на ту, которой нет, и вместе с тем…
Кажется, что схожу с ума, когда на миг накрывает от ее сходства…
Рассматриваю Ярославу, открываю для себя. Боится. Она меня боится настолько сильно, что дрожит, я чувствую озноб ее тела, вижу, как мурашки бегут по тонкой коже. Ее испуг застыл пеленой непролитых слез в небесно-голубых глазах.
– Отпусти меня.
Проговаривает ровно, уверенно, верит в то, что говорит, и меня почему-то тянет улыбнуться от наивности девочки, от ее святой веры в то, что такая тварь, как Айдаров, в ее жизни больше не фигурирует.
– Даже не думай опять бежать.
Не знаю, почему отвечаю ей. Малышке с необыкновенными чертами.
Я ценю храбрость, а ее отчаянная смелость, стержень и колкий язычок заставляют меня умиляться кошечке, которая, оказывается, любит подсматривать.
Я заметил ее, не мог не почувствовать, когда сгонял пар на улице. Инстинкты у палача вырабатывались годами. Слишком многие хотели отправить меня на тот свет и каждому смертоносному выпаду предшествует взгляд, который я научился ощущать кожей.